понимаем, что в нашем классе он никак не может появиться. Ему просто здесь
нечего делать, потому что принцы в основном занимаются охотой на оленей. И
если уж ему надоест охотиться за своими оленями и он захочет посетить
какую-нибудь школу, то его обязательно поведут в первую школу, что возле
электростанции. Потому что она образцовая. В крайнем случае, если б ему
вздумалось прийти именно к нам, нас бы давно предупредили и подготовили класс к его приходу.
Потому-то мы и смеялись, понимая, что наш ученик никак не может быть
принцем, тем более каким-то Уэльским.
Но вот Харлампий Диогенович садится на место. Класс мгновенно смолкает.
Начинается урок.
Большеголовый, маленького роста, аккуратно одетый, тщательно выбритый,
он властно и спокойно держал класс в руках. Кроме журнала, у него был
блокнотик, куда он что-то вписывал после опроса. Я не помню, чтобы он на
кого-нибудь кричал, или уговаривал заниматься, или грозил вызвать родителей
в школу. Все эти штучки были ему ни к чему.
Во время контрольных работ он и не думал бегать между рядами,
заглядывать в парты или там бдительно вскидывать голову при всяком шорохе,
как это делали другие. Нет, он спокойно читал себе что-нибудь или перебирал
четки с бусами, желтыми, как кошачьи глаза.
Списывать у него было почти бесполезно, потому что он сразу узнавал
списанную работу и начинал высмеивать ее. Так что списывали мы только в
самом крайнем случае, если уж никакого выхода не было.
Бывало, во время контрольной работы оторвется от своих четок или книги и говорит:
-- Сахаров, пересядьте, пожалуйста, к Авдеенко. Сахаров встает и смотрит на Харлампия Диогеновича вопросительно. Он не
понимает, зачем ему, отличнику, пересаживаться к
Авдеенко, который плохо
учится.
-- Пожалейте Авдеенко, он может сломать шею.
Авдеенко тупо смотрит на Харлампия Диогеновича, как бы не понимая, а
может быть, и в самом деле не понимая, почему он может сломать шею.
-- Авдеенко думает, что он лебедь, -- поясняет Харлампий Диогенович. -Черный лебедь, -- добавляет он через мгновение, намекая на загорелое,
угрюмое лицо Авдеенко. -- Сахаров, можете продолжать,
-- говорит Харлампий Диогенович.
Сахаров садится.
-- И вы тоже,-- обращается он к Авдеенко, но что-то в голосе его едва
заметно сдвинулось. В него влилась точно дозированная порция насмешки. -...Если, конечно, не сломаете шею... черный лебедь! -твердо заключает он,
как бы выражая мужественную надежду, что Александр
Авдеенко найдет в себе
силы работать самостоятельно.
Шурик Авдеенко сидит, яростно наклонившись над тетрадью, показывая
мощные усилия ума и воли, брошенные на решение задачи.
Главное оружие Харлампия Диогеновича -- это делать человека смешным.
Ученик, отступающий от школьных правил, -- не лентяй, не лоботряс, не
хулиган, а просто смешной человек. Вернее, не просто смешной, на это,
пожалуй, многие согласились бы, но какой-то обидно смешной. Смешной, не
понимающий, что он смешной, или догадывающийся об этом последним.
И когда учитель выставляет тебя смешным, сразу же распадается круговая
порука учеников, и весь класс над тобой смеется. Все смеются против одного.
Если над тобой смеется один человек, ты можешь еще как-нибудь с этим
справиться. Но невозможно пересмеять весь класс. И если уж ты оказался
смешным, хотелось во что бы то ни стало доказать, что ты хоть и смешной, но
не такой уж окончательно смехотворный.
Надо сказать, что Харлампий Диогенович не давал никому привилегии.
Смешным мог оказаться каждый. Разумеется, я тоже не избежал общей участи.
В тот день я не решил задачу, заданную на дом. Там было что-то про
артиллерийский снаряд, который куда-то летит с какой-то скоростью и за
какое-то время. Надо было узнать, сколько километров пролетел бы он, если бы
летел с другой скоростью и чуть ли не в другом направлении.
В общем, задача была какая-то запутанная и глупая. У меня решение никак
не сходилось с ответом. А между прочим, в задачниках тех лет, наверное из-за
вредителей, ответы иногда бывали неверные. Правда, очень редко, потому что
их к тому времени почти всех переловили. Но, видно, кое-
кто еще орудовал на
воле.
Но некоторые сомнения у меня все-таки оставались. Вредители
вредителями, но, как говорится, и сам не плошай.
Поэтому на следующий день я пришел в школу за час до занятий. Мы
Читать дальше