Microsoft Word - ЭРИК ХОБСБАУМ_662.doc

Бенгальское националистическое движение, располагавшееся левее Конгресса с самого начала и никогда не считавшееся вполне интегрированным в него, объединило на этом этапе религиозно-идеологическую востребованность индуизма с намеренной имитацией подходящих западных революционных движений — таких как Ирландское или движение русских народников.

Оно породило первое серьезное террористическое движение в Индии — накануне войны появились и другие в северной Индии, сформировавшиеся на базе пенджабских эмигрантов, вернувшихся из Америки (партия Гхадр) — и к 1905 г. представляла серьезную проблему для полиции. Более того, первые индийские коммунисты (например, М. Н. Рой (1887—1954)), вышли из рядов бенгальского террористического движения во время войны** В то время, как британский контроль над Индией оставался достаточно жестким, для многих разумных чиновников стала очевидной неизбежность своего рода перехода, пусть и постепенного, к некой более умеренной степени автономии. Несомненно, первое из подобных предложений должно было прозвучать из Лондона во время войны.

Где глобальная система империализма была наиболее уязвима, так это в мрачной зоне скорее неформальной, чем формальной, империи, или в системе, которая после второй мировой войны будет названа «неоколониализмом». Мексика несомненно была страной экономически и политически зависимой от своего великого соседа, но чисто технически это было независимое суверенное государство со своими институтами и политическими решениями. Это было государство, скорее напоминающее Персию, чем колонию подобную Индии. Более того, экономический империализм не был так уж неприемлем для ее национальных правящих классов, поскольку являл собой потенциально модернизирующую силу. По всей Латинской Америке землевладельцы, торговцы, предприниматели и интеллигенция, составлявшие основу местных правящих классов и групп, мечтали лишь о достижении такого уровня прогресса, который дал бы их странам, в их глазах столь отсталым, немощным, не пользующимся уважением и прозябающим на окраинах западной цивилизации, неотъемлемой частью которой они себя видели, шанс исполнить свое историческое предназначение. Прогресс означал Великобританию, Францию и, все в большей степени, США. Правящие классы Мексики, особенно на севере, где влияние соседней американской экономики было в высшей степени сильно, не имели ничего против собственной интеграции в мировой рынок и, таким образом, в мир прогресса и науки, презирая при этом беспардонную грубость «гринго»*® (американских бизнесменов и политиков). Фактически после революции сформировалась группа «Сонора», составленная из лидеров экономически наиболее честолюбивого аграрного среднего класса этого самого северного мексиканского штата, группа, ставшая самой решительной политической силой в стране. С другой стороны, огромным препятствием на пути модернизации была обширная масса сельского населения, инертного и бесстрастного, частично или полностью индейского или черного, погрязшего в невежестве, скованного традициями и предрассудками. Бывали моменты, когда правящие круги и интеллигенция в Латинской Америке, как и в Японии, просто теряли веру в собственный народ. Под влиянием повсеместного расизма в буржуазном мире (см. *Век Капитала», глава 14, II) они мечтали о биологической трансформации своего населения, позволившей бы приспособить его к прогрессу: за счет массовой иммиграции европейцев в Бразилию и на южную оконечность Южной Америки, а также за счет смешанных браков с белыми в Японии.

Правители Мексики не были в особом восторге от перспективы массовой иммиграции белых, большую часть которых наверняка составляли бы североамериканцы, а их борьба за независимость уже была узаконена в апелляции к независимому и, в основном, выдуманному доиспанскому прошлому, отождествляемому с ацтеками. Мексиканская модернизация, таким образом, оставляла другим биологические мечтания, а делала упор непосредственно на прибыльность, науку и прогресс в качестве связующего звена между иностранными инвестициями и философией Огюста Конта. Группа так называемых спентификос сосредоточилась исключительно на этих вопросах. Ее неоспоримым лидером и политическим руководителем страны с 1870-х гг. т. е. в течение всего периода после великого скачка мировой империалистической экономики, был президент Порфирио Диас (1830— 1915). Несомненно, экономическое развитие Мексики за годы его президентства было впечатляющим, не говоря уже о благосостоянии, которого многие мексиканцы добились на волне общего подъема экономики, особенно те, кому удалось переиграть конкурирующие группы европейских предпринимателей (таких как «Бритиш Ойл» и строительного магната Уитмена Пирсона) в их борьбе друг с другом и все еще наиболее влиятельными североамериканцами.