Microsoft Word - ЭРИК ХОБСБАУМ_662.doc

Затем стабильности режимов, уместившихся от Рио-Гранде до Панамы, стала угрожать утрата Вашингтоном доброй воли, проводившим воинственно империалистический курс и придерживавшимся того взгляда, «что Мексика отныне представляет не что иное, как доминион американской экономики». Попытки Диаса сохранить независимость своей страны путем стравливания европейского и североамериканского капитала не снискали ему особой популярности к северу от границы. Страна была слишком велика для военной интервенции, которую США охотно применяли по отношению к более мелким государствам Центральной Америки в то время, но к 1910 г. Вашингтон уже не был склонен препятствовать доброжелателям, подобным «Стандард Ойл», раздраженной британским влиянием в одной из ведущих нефтедобывающих стран, которые могли бы посодействовать свержению Диаса. Нет никакого сомнения в том, что мексиканским революционерам была оказана существенная помощь из-за дружественной северной границы, а позиция Диаса становилась все более уязвимой, поскольку после прихода к власти в качестве военного лидера он позволил довести армию до развала, т. к. он справедливо полагал, что военные перевороты представляли гораздо большую опасность, чем народные восстания. Ему не повезло в том, что он оказался перед лицом грандиозной вооруженной народной революции, которую его армия, в отличие от большинства латиноамериканских сил, была не в состоянии подавить.

То, что он оказался перед лицом революции, как раз и явилось следствием тех поразительных экономических преобразований, которые он так успешно осуществлял. Режим благоприятствовал предприимчивым, латифундистам (асендадос), тем более, что глобальный бум и значительное расширение сети железных дорог превратили прежде недоступные земельные участки в потенциальные «острова сокровищ». Свободные деревенские общины, главным образом в центре и на юге страны, сохраненные по указу испанского двора и окрепшие за первые поколения независимости, систематически лишались своих земель. Им было суждено стать стержнем аграрной революции, которая обрела своего лидера и глашатая в лице Эмильяно Санаты (1879—1919). Два из тех районов, в которых крестьянские волнения были наиболее интенсивными, — штаты Морелос и Гуэрреро, находились в непосредственной близости к столице, и, таким образом, были в состоянии влиять на события в стране.

Вторая зона волнений находилась на севере, который быстро превращался (особенно после поражения индейского племени Апачей) из индейского пограничного района в экономически динамично развивающийся приграничный район, живущий во взаимовыгодном симбиозе с соседними районами США. Здесь находилась масса потенциально недовольных мятежников из бьш-ших общин жителей пограничной полосы, сражающихся индейцев, ныне лишенных своих земель, индейцев племени Якуи, возмущенных собственным поражением, представителей нового и растущего среднего класса, и значительное число свободных и уверенных в себе мужчин, часто с собственными ружьями и лошадьми, которых можно было встретить в пустой фермерской и шахтерской деревне. Типичным их представителем был Панчо Вилья“’, бандит, угонщик скота, а впоследствии — революционный генерал. Существовали также и группы мощных и богатых латифундистов, таких, как Мадерос — возможно, богатейшая семья в Мексике, — которые соперничали за контроль над своими штатами с центральным правительством или его союзниками из числа местных хасендадос.

Многие из этих потенциально оппозиционных фупп немало получили за время Порфирианской политики иностранных инвестиций и экономического роста. Что сделало их оппозиционными, или, точнее, что превратило рутинную политическую борьбу за преобразование или возможную отставку президента Диаса в революцию, так это, вероятно, все возрастающая интеграция мексиканской экономики в мировую (а точнее американскую) экономику. Случилось так, что спад в американской экономике 1907— 1908 гг. оказал катастрофическое влияние на Мексику: он непосредственно привел к краху собственных рынков Мексики и финансовому давлению на мексиканские предприятия, опосредованно в виде потока мексиканских рабочих без гроша в кармане, возвращавшихся домой после потери своих рабочих мест в США. Современный и древний кризис совпали: циклический спад и погибший урожай со взлетом цен на продукты питания выше черты бедности.

Именно в этих условиях выборная кампания превратилась в землетрясение. Диас, ошибочно разрешив оппозиции проведение открытой предвыборной кампании, легко «выиграл» выборы у своего основного оппонента — Франциско Мадеро, но заурядный бунт проигравшего кандидата превратился, ко всеобщему удивлению, в социальный и политический взрыв в северном приграничье и восставшем крестьянском центре, вышел из-под какого-либо контроля. Диас был низвергнут. Власть перешла к Мадеро, который вскоре был убит в результате покушения. США искали, но так и не нашли среди оппозиционных генералов и политиков фигуру в равной степени сговорчивую и продажную, и способную установить прочный режим. Сапата перераспределил землю в пользу своих сторонников среди крестьян на юге, Виллья экспроприировал поместья на севере, когда подошло время расплатиться со своей революционной армией, и заявил, как выходец из бедных слоев, что позаботится о себе сам. К 1914 г. ни у кого не было ни малейшего представления о том, что же произойдет в Мексике, но не могло быть и ни малейшего сомнения в том, что страну сотрясает социальная революция. Контуры постреволюционной Мексики так и не прояснились вплоть до 1930-х годов.