Чэнь Сяньда - В глубь истории - историческая концепция К. Маркса

Кроме того, он положительно оценивает гегелевскую идею исторической диалектики. В отличие от Фейербаха, который рассматривает концепцию двойного отрицания лишь как спекулятивную игру признания и в то же время отвержения теологии, Маркс видит в ней рациональность и универсальность. У Гегеля субъектом истории выступает самосознание, и в этом причина его теоретической оторванности от реального человека и действительной истории. Вместе с тем в его идее о том, что отчуждение самосознания и его снятие является процессом отрицания отрицания, отражен действительный ход истории. Впрочем, поскольку Гегель отходит от реального субъекта (человека) и действительной истории (действительного человеческого труда), реальная человеческая жизнь превращается у него в абстракцию, мистификацию. Этот абсурдный подход тем не менее содержит в себе элементы рационального – «абстрактное, логическое, спекулятивное выражение» (1974. Т. 42. С. 155) для движения истории.

Маркс признает и универсальность двойного отрицания. Содержательную, живую, чувственную, конкретную деятельность Гегель вводит в эту схему, подменяя абстракцией все содержание этой деятельности, превращая ее в абстрактную форму. Конечно, это идеалистично. Однако как логическая категория, как образ мысли данная абстракция рациональна. Трансформировавшись в абстракцию, она становится универсальной формой, применимой к любому содержанию. У Маркса об этом говорится: «Поэтому это – всеобщие, абстрактные, присущие всякому содержанию и вследствие этого одновременно и безразличные ко всякому содержанию и именно потому имеющие силу для всякого содержания формы абстракции, формы мышления, логические категории, оторванные от действительного духа и от действительной природы» (1974. Т. 42. С. 171). Под универсальным характером немецкий философ (имея в виду категории гегелевской философии) понимает применимость двойного отрицания к логике, натурфилософии и философии сознания, представляет отрицание отрицания как рычаг системы гегелевских теоретических построений. То есть двойное отрицание еще не достигает уровня объективного закона, которому следуют природа, общество или мышление, – такого, как позже описывается у Энгельса в «Диалектике природы» и «Анти-Дюринге». Тем не менее он рассматривает эту гегелевскую концепцию как чисто логическую форму, применимую для любого содержания, чем в определенной мере подтверждает ее универсальность.

При всем идеализме гегелевского взгляда на отчуждение он все-таки несет в себе некоторые положительные элементы. Поэтому его критическое переосмысление имело большое значение для формирования марксовой диалектики истории.

В «Рукописях» Маркс восхищается Фейербахом, считая его первым, кто начал натуралистическую, гуманистическую критику. Периодически он именует себя совершеннейшим или полным натуралистом и гуманистом, выражая таким образом свою точку зрения по поводу коммунизма и некоторых философских проблем. Вне сомнения, в отдельных вопросах человека, природы и общества Маркс еще испытывает фейербаховское влияние, однако вместе с тем он уже и превосходит его. Эти отличные от фейербаховских идеи и становятся положительным фактором, который сыграл свою роль в переходе Маркса к материалистическому взгляду на историю.

Особенности фейербаховской философии заключаются в натурализме и гуманизме. Фейербах делает упор на объективной реальности природы, рассматривает ее как материальное, чувственное существо, подчеркивает, что человек является ее детищем, ее частью. Он выстраивает свою систему на основе этого единства, полагая совокупность человека и его человеческого базиса – природы – единственным, универсальным, наивысшим предметом. В преклонении перед человеком и природой выражается фейербаховский дух борьбы против религии, против умозрительного идеализма. Однако Фейербах смотрит на взаимоотношения человека с природой как на отношения между двумя природными объектами, поэтому он не способен по-настоящему научно объяснить их.

Философ заостряет внимание на объективной реальности природы, противопоставляя ее гегелевской абсолютной идее. В своих воззрениях на природу как на первичную, извечную субстанцию, без которой «человеческая индивидуальность, “самость”, сознание превращаются в ничто, иначе говоря, в пустую нематериальную абстракцию» [35] Философия Фейербаха. Собрание сочинений. Второе издание. Пекин: Шэнхо душу синьчжи саньлянь шудянь, 1962. С. 122. , он материалистичен. Тем не менее Фейербах усматривает в природе объект созерцания, а не практической деятельности, и наследует учение Спинозы о природе как «причине самой себя», то есть о постижении мира природы только через саму природу и устранении человеческой практической деятельности из отношений между человеком и природой.