Марина Кудимова - Кумар долбящий и созависимость. Трезвение и литература

Я ещё застала эпоху, когда в грузинском селе или в узбекском кишлаке зал хором скандировал за выступавшим поэтом его строки. Я помню в скудных меблировкой русских избах полки с дешёвыми однотомниками классической литературы, где Пушкин, Лермонтов и Некрасов были зачитаны до тех же дыр, что Гоголь или Лесков. В моей юности не знать наизусть километры поэтов, скажем, Серебряного века было страшным позором — вплоть до остракизма и изгнания из честной компании.

Сегодня с точки зрения литературных ассоциаций позиции поколений практически сравнялись. Литературно неимущие родители воспитывают не читающих детей, которых учат малочитающие учителя. Как ни парадоксально, но именно это обстоятельство обнадёживает: экономится время на преодоление межпоколенческого разрыва и разности установок («я в твои годы…»). Разбираться в том, что привело к катастрофическим потерям культурного багажа — компьютерные технологии или непрекращающиеся реформы образования, поздно и бесполезно. Как в знаменитом некогда стихотворении Маршака «Багаж», «на станции «Дно» потеряно за минувшие десятилетия не «место одно», а вся кладь, которую «дама сдавала в багаж» при посадке. Начинать всем придётся практически с нуля.

Однако авторитет старшего строится не только на превосходстве, но и на лабильности. Это знают все, кто вместе с ребёнком обучался плавать или ездить на велосипеде. Все, кто заодно с отпрысками впервые увидел Петербург или даже Париж. Это не мешает, а, напротив, только способствует взаимной радости узнавания.

Но — резонный вопрос: с чего начинать возвращение «багажа»? Что применить в качестве «багажной квитанции»? Мне представляется, разумнее всего начать с поэзии. Почему? Ведь литература в школе, хотя и перестала быть системообразующим предметом, всё же осталась одним из последних бастионов чтения и постижения художественного, в том числе и поэтического, текста. В новых условиях, когда дети совершенно не готовы к этому постижению, когда у них в качестве читателей почти нет «прошлого», классическую литературу они в основном усваивают по дайджестам, а учителя-словесники просто не имеют возможности применять паульсеновские «объяснялки». Самоучитель В. Фединой по специальной методике объяснительного и литературного чтения адресован дефектологам и имеет подзаголовок «олигофренопедагогика». Симптоматично!

Читать нынешнему ученику непроходимо скучно, пересказывать, а тем более комментировать насильно прочитанную выжимку — нестерпимо трудно. Литература — предмет, некогда любимый независимо от предпочтений ученика, становится одним из самых проблемных. Поэзия, хоть как-то присутствуя на уроке, в большинстве случаев не попадает, что называется, «в плоть и кровь» учеников и не вызывает у них никаких эмоций, кроме недоумения. А между тем, стихи могут стать органической частью любого урока и помочь преподавателю в преодолении многих проблем, кажущихся ныне непреодолимыми.

Самое поразительное, что ритмико-метрическая основа (в просторечии — «складность»), свойственная поэзии, теми же скучающими подростками в раннем детстве воспринималась как нечто абсолютно естественное. Малыш ещё достаточно близок к природе, в которой ритмизовано и зарифмовано всё, начиная с генетического кода человека. И собственно человеческая речь начинается с проторифмы, когда младенец сдваивает первые слова: «дай-дай» или «ням-ням». Никто не спрашивает, почему «Наша Таня» или «Муха-цокотуха» написаны вот таким странным способом. Значит, вполне возможно создать такую методику, которая вернула бы учеников к тайне восприятия поэтической речи. Зачем? В наше сверхрациональное время пушкинское романтическое равенство «цель поэзии — поэзия» ничего объясняет владельцам 6-го айфона.

Поэзия отличается лапидарностью — краткостью, ясностью и отчётливостью способа изложения мысли или сообщения. Один из основных её признаков — быстрая запоминаемость. При этом, как доказывает толстовский Петруха, не обязательно постигать стихи пословно — для воспроизведения достаточно усвоить ключевой образ. Остальное доделывает ритм и рифма, придавая умозрительный смысл даже не вполне ясным словам. Детям с их ограниченным словарным запасом и понятийным аппаратом это очень важно. Поэзия безусловно информативна, но по-иному, чем СМИ, — через образ, метафору и порождаемые ими аллюзии. Поэтические смыслы работают и в закрытых зонах памяти, которая сохраняет не просто случайный набор слов, а слова, «расставленные в наилучшем порядке», то есть гармонический звуко- и словоряд. Соприкосновение с поэзией пробуждает в ребёнке пассивные, до поры спящие понятийные и лексические запасы и производит тектонический эффект — накопленные неведомыми путями массивы приходят в движение, а мизерные объяснительные усилия, то бишь комментарии, всё расставляют по местам. Поэтический ритм организует и дисциплинирует сознание, развивает и оперативную память, что немаловажно в цифровую эпоху, когда дитя за всякой малостью лезет в интернет. Недаром все мнемотехники основаны на стиховых моделях.