Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

Когда после Октябрьской революции советское правительство начало со все большей и большей последовательностью осуществлять национализацию частных или частно-общественных предприятий, заведений и учреждений, дело Толстовского музея оказалось в очень затруднительном положении. Музей не был учреждением правительственным: он принадлежал вольному объединению, правда, легально утвержденному, но не получившему ни от старого, ни от нового правительства никакой поддержки. Объединением этим было Толстовское общество в Москве, возникшее на второй год после смерти Л. Н. Толстого. Общество это, созданное со специальной целью организации Толстовского музея, состояло, в огромном большинстве, отнюдь не из единомышленников Льва Николаевича: в него входили, главным образом, видные московские общественные деятели, литераторы, ученые, художники, журналисты и вообще представители московской интеллигенции.

Главное ядро их состояло из устроителей и деятелей имевшей огромный успех Толстовской выставки 1911 года. Председателем общества состоял Н. В. Давыдов, товарищами его являлись бывший «сиятельный» московский городской глава князь В. М. Голицын и старший сын великого Толстого гр. С. Л. Толстой, будущий автор книг «Очерки былого», «Мать и дед Л. Н. Толстого», статьи «Л. Толстой и музыка» и других полезных и добросовестных трудов о Льве Николаевиче. Членами правления состояли друг и биограф Толстого, милейший и добрейший П. И. Бирюков, известный журналист, председатель Общества деятелей периодической печати и литературы И. И. Попов, известный библиограф, секретарь, а потом председатель Русского библиографического общества при Московском университете Б. С. Боднарский, представитель торговых и промышленных кругов, интеллигентный, любезный и веселый деятель Н. М. Жданов, педагог Н. Н. Богданов, исполнявший обязанности секретаря, и постоянный сотрудник газеты «Русские ведомости» Л. И. Гальберштадт, числившийся помощником секретаря правления. Не помню точно состава ревизионной комиссии общества, но, кажется, среди других в нее входил писатель Н. Д. Телешов, богатый человек, глава и меценат влиятельного литературного кружка «Среда», собиравшегося в его доме. Отмечу также, что среди кандидатов в члены правления скромно числился видный общественный деятель, член кадетской партии Павел Дмитриевич Долгоруков.

Когда в 1916 году я принял на себя обязанности помощника хранителя, а за отсутствием П. И. Бирюкова, постоянно проживавшего в Швейцарии, и фактического хранителя музея, меня почти одновременно, на первом же очередном собрании членов общества, ввели в правление. Н. Н. Богданов скоро по домашним обстоятельствам отказался от должности секретаря Толстовского общества, и я, по избранию правления, заменил его в этой должности. Тогда же приблизительно переехала на житье из Ясной Поляны в Москву Александра Львовна Толстая; она также была выбрана в члены правления.

В этом именно составе находилось правление Толстовского общества в январе 1920 года, когда я, выздоровев окончательно от сыпного тифа, вернулся к исполнению своих обязанностей хранителя музея.

До 1920 года Толстовский музей существовал и работал на прежних основаниях. Отдел Наркомпроса по делам музеев и охране памятников искусства и старины совершенно не вмешивался в его жизнь и не посягал на его самостоятельность, ожидая, очевидно, когда музей сам обратится к нему за помощью, необходимость которой становилась все более и более очевидной.

В самом деле, музей существовал на членские взносы участников Толстовского общества, на сборы от устраивавшихся обществом больших «Толстовских вечеров» и на плату, взимавшуюся при входе в музей. Между тем, положение состоятельных кругов интеллигенции пошатнулось, и поступление членских взносов в кассу Толстовского общества почти прекратилось; устраивать вечера и концерты в голодной и холодной Москве 1919–1920 годов было делом весьма трудным и неблагодарным; плата же, взимавшаяся с посетителей музея, и средства, поступавшие от продажи в кассе музея толстовской литературы и открыток с портретами Л. Н. Толстого, давали слишком мало – лишь ничтожный процент сумм, которые необходимы были на содержание музея. Положение становилось невыносимым.

Созерцая пустые, неотапливаемые, холодные и уже начинавшие отсыревать комнаты музея, с трудом рассчитываясь с его немногочисленными служащими, не имея возможности хоть в чем-нибудь продвинуть вперед дело музея или пополнить его коллекции, я скоро дал себе ясный отчет в том, что так дело продолжаться не может, что при таком упадке наших ресурсов мы не сможем нести ответственности и за сохранность коллекций музея, и первым поднял в правлении Толстовского общества вопрос о добровольном обращении к Отделу по делам музеев и охране памятников искусства и старины с ходатайством об оказании помощи и покровительства Толстовскому музею.