Георгий Шавельский: Воспоминания последнего Протопресвитера Русской Армии и Флота (Том 2)

о. ГЕОРГИЙ ШАВЕЛЬСКИЙ

Воспоминания

ПОСЛЕДНЕГО ПРОТОПРЕСВИТЕРА

РУССКОЙ АРМИИ И ФЛОТА

Том II

ОГЛАВЛЕНИЕ

Стр.

Глава I - Поход против Распутина 5

Глава II - Церковное дело в Галиции в 1916-1917 гг. 31

Глава III - На верхах. Новые назначения.

Польский вопрос 47

Глава IV - Деятельность военного духовенства в Великой войне 89

Глава V - Случайные разговоры и встречи 109

Глава VI - Полтора года в Св. Синоде 133

Глава VII-Поездка на Кавказский фронт 177

Глава VIII - Царю говорят правду 199

Глава IX - Девятый вал. Конец Распутина 231

Глава Х - Перед революцией 265

Глава XI - Царь и царица в заточении 291

Императрица на троне 294

Царица-узница 299

Царь-узник 311

Глава XII - Добровольческая Армия. Поездка к великому князю Николаю Николаевичу 313

В Добровольческой Армии 322

Церковное дело. Собор в Ставрополе. Высшее

Церковное Управление 329

Временное Высшее Церковное Управление 350

Недуги Добровольческой Армии 356

Деятельность Временного Высшего Церковного

Управления на Ю. В. России 372

Закат Добровольческой Армии 398

{7}

I

Поход против Распутина

В 1915-1916 г., во время пребывания Ставки в Могилеве, могилевским губернатором был Александр Иванович Пильц (15 февраля 1916 г. Пильц, по личному желанию Государя, был назначен товарищем министра внутренних дел (с управлением отделами земским, крестьянским и по воинской повинности), а в марте, после того, как не сошелся со Штюрмером, получил новое назначение на пост Иркутского генерал-губернатора.). Не имея ни богатства, ни связей, он, однако, держал себя в Ставке совершенно независимо и, не смущаясь, резал голую правду не только перед генералом Алексеевым, графом Фредериксом, ген. Воейковым, но и перед самим Государем. У меня с ним отношения были добрые, но не близкие. Раньше мы не были знакомы; теперь я еще приглядывался к нему, он - ко мне.

В первых числах февраля 1916 г. как-то после высочайшего завтрака Пильц зашел ко мне.

- Нас никто не услышит? - обратился он ко мне, садясь на стул. Я плотно закрыл единственную дверь моей комнаты, ведшую в другую большую комнату - мою канцелярию, где теперь работали чиновники и писцы.

- Я пришел к вам по весьма важному делу, - начал Пильц. - Вы знаете Распутина. Знаете, что он значит теперь. Вы должны понимать, чем грозит распутинская история. Сейчас я был у ген. Алексеева. Я требовал от него, требовал, грозя общественным судом, чтобы он решительно переговорил с Государем о {8} Распутине, чтобы он открыл Государю глаза на этого мерзавца. Теперь я пришел к вам. Вы тоже должны говорить с Государем. Если вы этого не сделаете, я потом публично заявлю, что я напоминал вам о вашем долге, что я требовал от вас исполнить его, а вы не пожелали.

Я ответил Пильцу, что прекрасно понимаю всю остроту и важность распутинского вопроса, как и свой долг содействовать благополучному разрешению его, но для разговора с Государем у меня пока нет ни повода, ни фактов. Государь не терпит вмешательства посторонних лиц в не касающиеся их дела, а тем более, в дела его личные, семейные. Чтобы начать разговор, мне надо иметь определенные данные, что близость Распутина к царской семье и его вмешательство в дела государственные оказывают вредное влияние на духовное состояние армии. Иначе Государь может оборвать меня вопросом: "какое вам дело?" и не выслушать меня. Тогда мое выступление вместо пользы принесет только вред. Поэтому я считаю лучшим: с выступлением не спешить; не довольствуясь слухами, искать фактов несомненного вмешательства Распутина в государственные дела и вредного влияния распутинской истории на дух армии. Пильц согласился со мною.

От лиц, близко стоявших к царской семье и ко двору, я знал, что Распутин в это время был в апогее своей силы. После победы над великим князем Николаем Николаевичем он стал всемогущ.

Не только царица благоговела перед ним, но и царь подпадал под обаяние его "святости". Рассказывали, что, отъезжая из Царского села в Ставку, Государь всякий раз принимал благословение Распутина, причем целовал его руку. Распутин стал как бы обер-духовником царской семьи. После краткой, в течение нескольких минут, исповеди у своего духовника, на первой неделе Великого поста 1916 г., Государь более часу вел духовную беседу со "старцем" Григорием Ефимовичем. В субботу на этой неделе в {9} Федоровском соборе причащались царь и его семья, а вместе с ними и их "собинный" друг, Григорий Ефимович. Царская семья во время литургии стояла на правом клиросе, а "друг" в алтаре.