Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

Не раз заходил я в собор так называемого Княгинина Успенского женского монастыря, связанного с воспоминаниями о несчастной Ксении Годуновой, жившей здесь в заточении. И здесь – та же древность, та же красота церковной архитектуры и убранства, а вдобавок еще и женский монашеский хор и древний, помпезный ритуал богослужений, настраивающие на мистически-религиозный или, если хотите, на эстетическо-романтический лад.

Посещал я и очень интересный церковно-исторический музей во Владимире, где меня тоже трогали остатки старины, иногда прекрасной, – в иконной живописи, например, – а то так просто незатейливой, но зато подлинной, вроде древних крестов с куполов владимирских соборов.

В западной части города возвышался знаменитый памятник гражданской архитектуры XII столетия – Золотые ворота. Правда, они не раз перестраивались, но все же сооружение это крайне своеобразно. Я посетил и надвратную церковь, помещающуюся в верхней части ворот. Был воскресный день, шла обедня, служил старенький-старенький священник… Церквушечка была маленькая, но оказалась все же гораздо просторнее, чем это можно было себе представить.

Золотые ворота привлекали меня еще тем, что, как я знал, где-то неподалеку от них жил в свое время в ссылке молодой Герцен со своей горячо любимой женой. Я невольно поглядывал то на тот, то на другой домик вблизи Золотых ворот, как на возможное обиталище знаменитого писателя и публициста, но точно узнать, какой же из них подлинный, ни от кого все-таки не смог.

В 35 верстах от Владимира лежит еще более древний Суздаль, – город, тоже богатый на старину, – и меня тянуло туда. Наконец, уже перед концом своего пребывания во Владимире, я собрался и в Суздаль. Не на телеге, не на автомобиле, а per pedes apostolorum [91]да русских богомольцев: пешочком. И это тоже была одна из поэтичнейших, хоть и не очень легких, страниц моей жизни.

Дорога шла через с. Боголюбово, расположенное, на Клязьме же, в 11 верстах от г. Владимира. Село это построено было в XII столетии князем Андреем Юрьевичем, как раз по нему прозванным после Боголюбским, и служило для князя любимым местопребыванием. Тут сохранилась еще часть древнего княжеского дворца, именно портал и узкая, витая каменная лестница, ведущая наверх. Павший жертвой дворцовой интриги, великий князь суздальский под этой лестницей, где он думал спрятаться, был настигнут и убит наемными убийцами. С волнением смотрел я на немой уголок, в течение столетий хранивший память о преступлении.

Кроме остатков дворца, в Боголюбове не было, пожалуй, ничего интересного. Пышный и просторный новый храм, составляющий, быть может, гордость здешних попов, оставил меня холодным: секрет красоты – не здесь.

Секрет красоты – в одной-двух верстах от Боголюбова, где посреди чистого поля, на островке, образовываемом петлей речки Нерли, притока Клязьмы, возвышается среди зелени, небольшой, белый изящный храм Покрова, воздвигнутый в 1165–1166 годах. Почему именно здесь? В поле? Вдали от домов? Мне тогда же передавали легенду, гласящую, что будто бы на поле, где возвышается храм, один из суздальских князей собирал когда-то свое войско и служил молебен перед походом на татар, а после удачного похода заложил здесь сохранившуюся до наших дней церковь. Храм на Нерли известен всем историкам искусства. Это – памятник мирового значения. Стиль – владимиро-суздальский. Те же формы, что и у владимирских соборов, но только храм на Нерли – меньше и еще стройнее, еще изящнее. Эта почти миниатюрная однокупольная, сложенная из белого камня постройка на лугу исполнена такой прелести, такого совершенства форм и такой красоты, что камень и дерево в ней кажутся духовными, а не материальными. Можно долго смотреть на храм Покрова на р. Нерли, не отрывая глаз, – и душой овладевают покой и гармония, как бы она ни была перед тем настроена.

Такое впечатление еще более усиливается, когда посетитель входит внутрь этой «простенькой», но воздвигнутой гением церквушки. Белые стены и своды несказанно легки, стройны и изящны. Опять не веришь в то, что они сложены из тяжелого, грубого камня. Все пронизано всепобедительной, легкой и светлой духовностью. В этом храме дышится легче, чем снаружи. Восторг охватывает вас, когда вы подымаете глаза кверху.

Я зашел в крошечный алтарик. Никаких икон и никакой утвари ни в алтаре и ни в храме вообще не сохранилось. Да, пожалуй, это даже хорошо: ничто не отрывает от любования и восхищения архитектурой.