Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

И. И. Горбунов-Посадов горячо сочувствовал девизу «Пролетарии всех стран, соединяйтесь» и еще до переворота опубликовал пламенное стихотворение против капитализма, начинавшееся гневно-саркастическим:

П. И. Бирюков, подобно Трегубову, признал с самого начала, что Октябрьская революция приблизит наступление царства коммунизма.

В. Г. Чертков часто начинал свои речи о текущих событиях в Газетном пер. словами: «В большевизме есть много хорошего, но…» Дальше следовали уверения, что насильно коммунизма построить нельзя и что необходимы личные усилия нравственного совершенствования.

Лично я, при полной своей классовой незаинтересованности и при сочувствии самым глубоким политическим и экономическим реформам, строго стоял на этой последней, «толстовской» точке зрения: насильно нельзя переменить людей, нельзя заставить их быть чище и жить лучше. «Еще нет такой политической алхимии, посредством которой можно было бы получить из свинцовых инстинктов золотое поведение», – любил я повторять изречение Герберта Спенсера. И если бы даже вслед за разгулом насилия настало время всеобщего возрождения и довольства, я видел себя не в состоянии перешагнуть через эту полосу насилия. Террор вызывал в душе такой же протест и так же отталкивал, как война.

«Никак не могу благословить смерть», – прочел я однажды в дневнике Л. Н. Толстого среди рассуждений о войне. Эти слова пронзили до основания все мое духовное существо. Но… смерть реяла вокруг. Вот отчего сердце не переставало кровоточить. Вот отчего иногда срывались с уст горькие слова обличения, слова призыва к идеалам любви, братства и человечности.

Жизнь в Толстовском музее и в Обществе истинной свободы (ОИС) продолжалась, между тем, своим чередом. У музея, содержавшегося Толстовским обществом, стало только меньше средств, потому что большинство состоятельных людей, поддерживавших его своими пожертвованиями или хотя бы даже членскими взносами, разорилось и не могло уже делать этого.

ОИС все шире развертывало свою пропагандистскую деятельность, распространяя ее из Москвы и на провинцию. Многие из членов совета выступали в Орехово-Зуеве, Серпухове, Звенигороде, Кашире, Сергиевом Посаде и др. городах. В. Г. Чертков и А. П. Сергеенко добрались до Нижнего Новгорода и Сормова. Наши провинциальные единомышленники с успехом организовывали лекционные выступления в провинции. Члены ОИС Н. В. Троицкий (москвич) и С. К. Кусмарцев (царицынец) провели целый ряд чтений и собеседований для рабочих в г. Царицыне-на-Волге (нынешнем Сталинграде). Член ОИС Н. Н. Апостолов, историк литературы и автор нескольких книг о Толстом, развивал широкую лекционную деятельность в Киеве, Нежине, Умани, Прилуках, Лубнах и др. городах Украины. Член ОИС В. А. Жданов, – впоследствии научный сотрудник Гос. музея Л. Н. Толстого и автор книги «Любовь в жизни Л. Н. Толстого» – прочел ряд общедоступных лекций о мировоззрении Л. Н. Толстого среди крестьянского населения Московской и Нижегородской губерний.

Выезжал в разные подмосковные города и я. Особенно помню свои поездки в Орехово-Зуево. В этом большом промышленном центре А. П. Сергеенко, первым проторивший туда дорожку, разыскал один благословенный кров, где все лекторы останавливались на ночлег: скромную и чистенькую квартирку, принадлежавшую местной старушке П. Е. Карповой. Простая, необразованная, но сердечная и радушная женщина, П. Е. Карпова и была душой орехово-зуевского кружка почитателей Л. Н. Толстого. Кружок этот с превеликой энергией устраивал, один за другим, Толстовские вечера и собрания в больших помещениях – то в городском театре, то на одной из местных фабрик, причем ему удалось последовательно привлекать к выступлению на этих собраниях чуть ли не всех сосредоточившихся о ту пору в Москве «друзей Толстого»: Черткова, Страхова, Горбунова-Посадова, Сергеенко, Гусева и др. Я прочел в Орехово-Зуеве две или три лекции. Помню большие залы, полные народа, общее оживление, аплодисменты. Один раз лекции моей предшествовала «Франсуаза» Толстого 1, драматизированная и поставленная на сцене драматическим кружком рабочих под руководством помощника режиссера Московского Художественного театра Шарова. После лекции следовала встреча с друзьями в уютной квартире «матери-командирши» П. Е. Карповой, сытный вегетарианской ужин, ватрушки и т. п. Говорили мне через 3–4 года, что будто бы вся эта жизнерадостная и инициативная орехово-зуевская «толстовская» группка со временем отошла от «толстовства» и рассеялась. Нахожу это естественным для того периода всеобщего брожения и ломки взглядов. Но все же мне было жалко тот, тоже естественно создавшийся симпатичный и дружный кружок, чьим гостеприимством пользовался я в Орехово-Зуеве.