Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

Свергнув царя и установив демократическую республику, Февральская революция все же осталась в рамках буржуазных пожеланий и, не выражая всего объема чаяний народных, шла всецело под знаком кадетской партии. Керенский и правосоциалистические круги, войдя в состав Временного правительства, оказались в полном смысле «пленниками буржуазии» и не сумели сохранить инициативу в своих руках. Главной ошибкой Временного правительства (которую оно при этом отнюдь не расценивало как ошибку) было упорное стремление продолжать войну рука об руку с бывшими союзниками царского правительства – буржуазными правительствами Запада. Народ – голодный, истомленный – стремился, наоборот, к скорейшему прекращению безмерно затянувшегося кровопролития, и наконец, под руководством Коммунистической партии, восстал против близорукой, глухой к его положению и классово эгоистической власти. Ленин и другие вожди Коммунистической партии объединили пролетариат в Петрограде, осуществили штурм Зимнего дворца и арест министров Временного правительства, председатель правительства Керенский бежал, и установилась новая власть – власть Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, первым шагом которой было прекращение войны.

Как отразились петроградские события в Москве? Конечно, в мою задачу не входит подробное описание переворота, которому посвящено уже много книг и специально исторических исследований. Я могу лишь рассказать о своих личных впечатлениях и о том, как отразилась революция на жизни моей и на жизни кружка, к которому я принадлежал.

Не будучи ни в какой мере политиками и не разбираясь по-настоящему, глубоко в политическом смысле вновь совершившегося переворота, мы, единомышленники Л. Н. Толстого, тем не менее не могли не чувствовать и не признавать еще большей смелости, еще большего размаха и большей прогрессивности у деятелей Октябрьской социалистической революции, по сравнению с деятелями революции Февральской. Некоторые «крайние» принципы и провозглашения новой власти близко подходили к политическому и общественному содержанию «толстовства». Сюда относятся и идея уничтожения классов, и уничтожение собственности на землю, и провозглашение дружбы и равенства между всеми народами России, и призыв всех к труду, и выход из войны, и Советы как система власти. Но не знакомые с теорией марксизма, мы не понимали места новой власти в истории, не понимали лежащего на ней призвания – уничтожить буржуазию и привести к кормилу правления рабочий класс – и потому остались на прежней религиозно-анархической позиции: отрицали всякое насилие и обличали употребляющих насилие, не считаясь с теми целями, какие они себе ставили, – «восславяли свободу» и «милость к падшим призывали». Нас долго терпели и слушали, но потом все же заставили замолчать. Между тем, новый строй все укреплялся и, наконец, установился окончательно, – мы же… мы политически «отброшены были, – как это говорится обычно на языке партии-победительницы, – в мусорный ящик истории». Конечно, этим не снята была с единомышленников Л. Н. Толстого другая задача: работы и возможного влияния в области морали.

Не обошлось без больших жертв, о которых остается только глубоко сожалеть. Но иногда, думая о прошлом и о первом десятке лет после Октябрьской революции, я лично испытываю также сожаление другого рода: сожаление о том, что новый порядок установился без нашего активного или хотя бы сочувственного участия. Ведь мы могли бы работать с новым правительством в разных областях: в чисто хозяйственных, просветительных органах и т. д., но мы этого не делали. Правда, честно работали в области музейной, в деле организации детских трудовых колоний, но этого мало: новая власть нуждалась в помощи во многих других областях, а та буржуазия, которая и нам оставалась чуждой, сознательно отказывала ей в этой помощи. И тут нам-то, «народникам», религиозным анархистам и коммунистам, следовало бы держаться другой тактики. В самом деле, народ с огромным напряжением всех сил, в тяжелейших материальных условиях, в лютой борьбе, часто без отдыху и без передышки строил и строил свою новую, лучшую жизнь, а мы. стояли в стороне. И лишь после полной победы Коммунистической партии, когда основы нового порядка были заложены и государственная жизнь наладилась, опомнились и мы, «непротивленыши», как нас тогда именовали. Опомнились и впряглись в воз, но… силы наши были уже не те, что прежде. Только остатки этих сил отдали мы позитивной работе во имя нового строя, новой жизни.