Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

В том же 1913 году я выезжал из Ясной Поляны в Москву, для участия в 1-м Всероссийском вегетарианском съезде, состоявшемся 16–22 апреля. Это было замечательное событие. Власти разрешили вегетарианский, то есть именно узкий и специальный характер съезда, но они забыли, что русское вегетарианское движение, в отличие от западного, по преимуществу чисто гигиенического, основано на более глубоких и общих религиозно-гуманитарных и социальных принципах. Между тем, благодаря этому обстоятельству, съезд из узко вегетарианского превратился, собственно, в «толстовский». Вегетарианцев-гигиенистов было на съезде сравнительно мало. Преобладали именно представители свободно-христианского, «толстовского» направления.

Да, русские единомышленники Л. Н. Толстого разных оттенков впервые получили возможность собраться в значительном количестве со всех концов России вместе и обменяться мнениями и опытом не только из узкой сферы вегетарианства, но вообще по всем вопросам жизни. Это была неожиданная и большая радость. Полиция на этот раз проморгала опасность усиления и закрепления позиций религиозных вегетарианцев, являвшихся также сплошь мирными анархистами и антимилитаристами. Съезд, несомненно, имел для укрепления позиций «толстовства» серьезное и немаловажное значение. Происходил он в здании частной гимназии Алферовых, в Мерзляковском переулке. Почетным председателем его состоял старый друг Толстого, поэт, писатель по педагогическим вопросам и глава «Посредника» И. И. Горбунов-Посадов, который был очень активен и вел – в присущем ему духе боевого сентиментализма – все заседания. Председателем числился А. С. Зонов, видный железнодорожный служащий и издатель оригинального «толстовского» календаря, человек почтенный, основательный и энергичный. Одним из двух товарищей председателя состоял редактор-издатель выходившего в Киеве журнала «Вегетарианское обозрение» И. О. Перпер, образованный, серьезный и милый еврей довольно мрачной наружности, совершенно не отвечавшей его подлинному внутреннему содержанию. Немного копуша, иногда завязавший в мелочных доводах в пользу вегетерианского питания. В отличие от огромного большинства «толстовцев», – человек, бывавший за границей, отлично знавший немецкий язык и знакомый с западной культурой.

Другим товарищем председателя съезда являлся некто Боссэ (забыл его имя-отчество), товарищ председателя Московского вегетарианского общества и лицо, быть может, более других потрудившееся над созывом и организацией съезда. Боссэ был молодой ученый-естественник, оставленный, сколько помню, при университете для подготовки к профессорскому званию. Небольшая изящная фигурка, быстрые голубые глаза, светлая эспаньолка, длинный черный сюртук. Живой и деятельный, любезный и приятный в общении. Где-то он теперь и что с ним сталось? Не знаю. Десятки лет ничего о нем не слышал.

Дальнейшим членом президиума съезда, и именно секретарем, избран был проживавший в провинции, но выдвинувшийся в качестве постоянного сотрудника «Вегетарианского обозрения» писатель по вопросам вегетарианства – публицист и философ Полтавский. Мне предложили должность помощника секретаря, но я под предлогом неучастия в подготовке съезда отказался, и вместо меня выбрали другое лицо.

Отказ от постоянного скучного восседания на эстраде за столом президиума имел ту хорошую сторону, что обеспечивал мне свободу действий и выступлений как рядовому оратору из публики, и я широко видной этой свободой пользовался, участвуя в прениях по многим вопросам и, в частности, по вопросу о вивисекции. Надо сказать, что среди вегетарианцев-гигиенистов оказались на съезде и такие, которые оправдывали необходимость и допустимость вивисекции. Главным застрельщиком их был Боссэ. Как ученый, он не хотел «выдавать» большинству съезда вивисекцию, отстаивая ее неизбежность в качестве метода научного исследования. Говорил он дельно и убежденно. Я ополчился на Боссэ и его сторонников со всем пылом, и в моем багаже тоже нашлись кое-какие, довольно веские аргументы, давно подготовленные и подкрепленные ссылками на крупные авторитеты: я интересовался вопросом. Так как в молодости я всегда шел ва-банк, то и тут я полемизировал, не щадя своих противников и, кажется, заслужил выраженный мне частным образом упрек из уст одного из членов съезда, заявившего, что, жалея животных, я не пожалел людей.

Прекрасно и интересно выступали на съезде все перечисленные мною члены президиума, М. С. Дудченко из Полтавы, один художник, прочитавший доклад со световыми картинами о религиозном искусстве, и др. друзья. Неделя съезда прошла для нас в необычном, приподнятом и радостном настроении. Бесконечно дорого было это глубокое и свободное общение с единомышленниками. Говорилось и о Втором съезде. Но мир скоро так взбаламутился, что до Второго съезда дело уже не дошло, и Первый Всероссийский съезд 1913 года так до сих пор и остается первым и единственным.