Валентин Булгаков - Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

Адвокат Тагер, обращаясь к Булыгину:

– Скажите, пожалуйста, г. Булыгин, вы задолго до смерти видали в последний раз Марью Александровну Шмидт?

– Точно не помню, но приблизительно за месяц.

– А часто ли вообще вы виделись с ней?

– Ну, как часто. Я жил не так далеко от нее, но и не настолько близко, чтобы видеться, скажем, очень часто. Но раза три-четыре в год мы все-таки встречались.

– Так. Скажите, пожалуйста, а при этих встречах вам не приходилось разговаривать с Марьей Александровной на религиозные темы?

– Да, конечно!

– Ну, а не приходилось ли вам говорить о похоронах?

– Да нет. чтобы именно о похоронах. нет. Но.

Председатель перебивает Булыгина, обращаясь к адвокату:

– Послушайте, ведь взгляды Шмидт установлены ее записками, и не стоит распространяться об этом!

Адвокат помолчал немного. Видимо, председатель своим вмешательством перебил его план какого-то длинного, последовательного опроса свидетеля. С другой стороны, он слышал из уст председателя, что вероисповедание покойницы, чуждое церковности, уже установлено для суда. При этом условии, пожалуй, и правда, не стоило трудиться над дальнейшими доказательствами этой истины. Он. поверил председателю и только, чтобы избежать такого впечатления, что он окончательно отказался от слова под давлением председателя, задал еще свидетелю Булыгину совершенно бесполезный для интересов защиты вопрос:

– Скажите, свидетель, вы присутствовали на похоронах тела Марьи Александровны?

– Да, присутствовал, – был ответ, – я сам, вместе с другими друзьями, предавал это тело земле.

(А когда потом окажется, что суд все-таки признал М. А Шмидт православной, что же будет думать гражданин Тагер о тактике председателя!)

Тут как раз задает вопрос Булыгину один из членов суда:

– Скажите, свидетель, вам не известно, не обращалась ли Марья Александровна Шмидт с официальным заявлением к местному губернатору о перечислении ее из православного вероисповедания в другое?

– Нет, не известно. Да этого и не могло быть, потому что это противоречило бы убеждениям Марьи Александровны. По ее исповеданию, жизнь, понимаемая как любовь, развязвает от всех мирских отношений, грехов. Для нее важно было внутреннее исповедование христианской религии. Внешнее для нее не имело значения.

Приглашенный затем П. И. Бирюков показал следующее:

– Я знал Марью Александровну Шмидт двадцать пять лет и всегда считал ее отпавшей от православия. От нее самой мне не раз приходилось слышать, что она не желает быть похороненной по православному обряду. Я знаю, что в существующих законоположениях, поскольку мне приходилось сталкиваться с ними в жизни, очень неясно трактуется вопрос об отпадении от веры. Регистрация отпадавших была всегда затруднительна, и я думаю, что Марья Александровна сделала все, что могла: оставила записки…

Адвокат Тагер обращается к Бирюкову:

– Скажите, свидетель, все близкие и знакомые Марьи Александровны знали ее мнение относительно православия и о ее нежелании быть погребенной с соблюдением православного обряда?

– Да, – ответил Бирюков.

– И вам приходилось слышать от нее это мнение в беседах с вами?

– Несомненно. И для меня ясно, что похороны Марьи Александровны совершались по ее распоряжению.

Тут один из членов суда, тот самый, который обращался и к Булыгину, ставит Бирюкову вопрос:

– А не знаете ли вы, свидетель, или не приходилось ли вам слышать от кого-нибудь, не обращалась ли покойная Шмидт с заявлением к губернатору об отпадении ее от православия и о причислении ее к какому-нибудь другому вероисповеданию?

– Нет, не знаю. не знаю, – ответил Бирюков, покачав отрицательно головой.

Начинаются прения. Выступает прокурор:

– Из 78-й статьи определенно явствует, что наказанию подвергаются лица, виновные в погребении христиан без установленного Церковью обряда, – если только не было для этого внешних препятствий. А в данном случае этих препятствий не было, потому что священник был налицо. Следовательно, все сводится к спору о том, что Шмидт была неправославная. Но проверить этого нельзя, она уже покойная (а ее записки?! – В. Б.), а здесь обвиняются другие лица. Нам важен закон, сенатское решение, которое уже приводилось здесь и которое устанавливает порядок отпадения от православия. По этому решению, пока Шмидт числилась православной, пока она не подавала заявления о своем отпадении от православия, лица, похоронившие ее без соблюдения православного обряда, то есть Горбунов и Буланже, распоряжавшиеся похоронами, должны подвергнуться законной ответственности. Здесь говорилось о затруднении священника, о том, что священник заявил, что будто бы он затруднился отпеть покойную. Но я в этом сомневаюсь. Священник не имел права этого делать. Пока 78-я статья существует и не отменена, до тех пор она имеет свои последствия, и руководство ею обязательно. На этом основании я поддерживаю свое обвинение.