Константин Логинов - Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья - обряды, обычаи и конфликты

Затем невеста вставала, подходила к печи, задавая вопрос: «Кто зажег свечу для богомолья?» После этого она поочередно подзывала к себе отца, мать и остальных членов семьи, кланялась каждому в ноги, обнимала и прощалась, причитывая. Женщины, к которым она обращалась с причитаниями, « отплакивали » ей, выражая сожаление о том, что девушку вскоре ожидает подневольная жизнь в чужом доме.

С точки зрения «теории перехода» А. ван Геннепа, после завершения обрядов рукобитья девушка отрешалась от прежнего «состояния девичества». Ей предстояло пройти через «пороговую» («лиминальную») стадию, миновав которую, она «восстанавливалась» в новом качестве – лица, обладающего статусом замужней женщины. Обрядовую метаморфозу с этого момента проходил и ее избранник.

Закончив причитывать, девушка всем сватам повязывала через правое плечо по вышитому полотенцу (« утиральнику »), а отцу жениха – два полотенца крест-накрест (НАКНЦ, ф. 1, оп. 50, д. 1132, л. 52). Жениху невеста на шею повязывала шелковый или атласный платок, а шапку его украшала красными и розовыми лентами, что служило до конца свадьбы знаками отличия его от остальных участников свадебных церемоний (Там же, д. 1135, л. 6, 22–23). Будущей свекрови через сватов она передавала полотенце с вышитыми концами. В залог твердости уговора родители невесты вручали сватам шерстяной или шелковый платок, иногда – сарафан из заранее заготовленного дочерью приданого. Самый богатый залог Водлозерья, на памяти наших информантов, состоял из двух парочек (комплектов из юбки и кофты) и сарафана (Там же, д. 1132, л. 52). И это, по нашему мнению, явный показатель общей бедности водлозеров в старину. В заключение рукобитья все садились за стол. От стороны невесты подавали обязательную яичницу (« селянку »), от сватов выставлялось вино (Кузнецова, 2001, л. 274). На этом просватовство заканчивалось.

Возвращались сваты со звенящим поддужным колоколом и развевающимся на дуге залогом, распевая песни. Правда, торжество их могло быть лишь временным. Родители девушки еще имели право отказаться от уговора, выдать дочь замуж за более достойного жениха, если он приезжал свататься «вперебой» до назначенного дня венчания. В таком случае данные в залог вещи возвращали первым сватам. Последние, выказывая свою обиду, прибывали в деревню невесты и раскатывались по ней с залогами, привязанными к лошадиной дуге. Такое поведение считалось позорящим семью, которая не сдержала своих обещаний (НАКНЦ, ф. 1, оп. 50, д. 1132, 52–53). Как видим, вместо неприятных слов, высказываемых в глаза обидчикам (а именно такие слова обычно влекут за собой все усиливающуюся конфронтацию), в деревне широко использовали понятную каждому деревенскому жителю традиционную знаковую систему, позволяющую как объявить об отказе в сватовстве, так и выразить очевидное неудовольствие лицам, нарушающим данную перед иконами клятву.

В предсвадебную неделю, а именно такой срок в зимний период обычно отводился для подготовки собственно свадьбы (летом он сокращался до двух-трех дней), у стороны невесты и жениха забот хватало. Требовалось съездить и пригласить на свадьбу всех родственников персонально, закупить недостающие продукты для торжеств, позаботиться о том, чтобы обезопасить себя от свадебной порчи. При этом невеста была куда более занятой, чем жених, поскольку ей приходилось доводить свое приданое до требуемых размеров.

Поездки невесты для приглашения родни на Водлозере именовались « поездками с добровтом ». Первый визит она наносила крестной матери, роль которой в предстоящей свадьбе была наиболее значимой. Поездка эта, согласно изысканиям В. П. Кузнецовой (Кузнецова, 2001, с. 274), начиналась с причитания, в котором невеста, проснувшись, просила родителей дать ей коня, сани и извозчика (в роли извозчика обычно выступал ее брат). Из девичьей косы мать выплетала ленту-косоплетку и вплетала ее снова, но уже в полкосы. К концам косоплетки крепили булавками широкие цветные ленты, ношение которых давало понять всем, что девушка просватана. Подруги ( «приплачницы» ), вызвавшиеся ее сопровождать, пели протяжные «невестины» песни: «Пташка вольняя, ой, распривольняя», «Отлетай-ко, мой да соколик», «Из-за лесу, лесу темного» («Отставала лебедь белая»). Ехали в выездных санях с колокольчиком под дугой. Невеста, прибыв на место, причитывала перед крыльцом, крестная мать выходила пригласить ее в дом, где для гостей уже был накрыт стол. Невесту вели под руки подруги. После угощения невеста вновь причитывала, благодарила за угощение. « Божатка » (крестная мать) причитывала ей в ответ, оплакивала будущую жизнь девушки в замужестве. И так повторялось в каждом доме родственников. Каждый, кому причитывала невеста, дарил ей подарок, например, ткань на платье или сорочку, а она с причитанием же благодарила. В завершение девушка причитывала у порога, прощаясь с гостеприимным домом. « Покрасовавшись » (походив) по «горенке», невеста позволяла себя увести на улицу. От крестной матери возвращалась домой, где в причитаниях рассказывала, как хорошо ее принимали в гостях.