Константин Логинов - Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья - обряды, обычаи и конфликты

Во время одевания большое значение придавалось обеспечению невесты оберегами от порчи. Магический специалист нередко привешивал невесте под мышку замок, на который нашептывался заговор, замок запирался, а ключ убирался в карман «знающего» человека (Кузнецова, 2001, с. 275; НАКНЦ, ф. 1, оп. 1, колл. 73/304). Чаще, однако, в испод нижней части подола свадебной рубахи невесты закалывались в большом количестве иголки с обломанными ушками («чтобы порча не зацепилась» – АНПВ, № 2/73, л. 14, 20). По некоторым данным, иголки закалывались в подол одна за другой с левой стороны в правую (Кузнецова, 1997, с. 107). Бывало, что иголки по подолу образовывали сплошной круг (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 71). Считалось, что иголки, а также булавки в одежде участников свадебного обряда будут их защищать от порчи только в том случае, если они абсолютно новые, если ими прежде никогда не пользовались, если они оставались невидимыми для внешнего наблюдателя. Обязательной была свадебная молитва – «отпуск» для оберега новобрачной (новобрачного). На Водлозере говорили: «Есть обережок, так и Бог бережет» (Там же, л. 198). Молитва-«отпуск» для оберега от свадебной порчи пряталась в карман невесты или прикалывалась иголкой или булавкой к ее одежде «поближе к телу» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 1, колл. 73/7). Кроме того, магический специалист давал наставления, как себя надо вести на свадьбе, чтобы не случилось порчи. Обычно наставления сводились к тому, что ноги под столом следует держать скрещенными или скрещивать под столом указательный и средний пальцы на обеих руках, не закрывать глаза, когда кто-нибудь в них пристально посмотрит, не наступать на пороги и не задевать их краем платья (НАКНЦ, ф. 1, оп. 1, колл. 73/7, 96; ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 71).

Колдун (свадебный дружка) выходил на улицу и мазал крыльцо сбоку смолой крест-накрест, чтобы не допустить свадебной порчи. Верили, что «порча к смоле прилипнет, в дом войти не сможет» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 198). Иногда крыльцо сверху застилали соломой, колючие концы которой направлялись на тех, кто будет входить в дом с улицы (То же, л. 198). Изредка для оберега от порчи под крыльцо колдун клал ртуть, завернутую в тряпочку (ФА ИЯЛИ, № 3293/29). Колдун обязательно убирал с крыльца голик, которым обычно опахивали обувь перед тем, как войти в дом, чтобы через него не была наведена на кого-нибудь порча (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 198). Те же самые магические предосторожности с крыльцом исполнялись и стороной жениха в его доме. Считалось, что порча под крыльцо подбрасывается на конкретное имя – жениха, невесты или их родителей, но подвергнуться ей может любой человек с тем же именем, который пройдет по крыльцу вперед того, на чье имя порча «сделана». В качестве порчи, которую подкидывали под крыльцо, в Водлозерье обычно выступали наговоренные шерсть кошки и собаки либо сковорода, которую с наговором клали под крыльцо кверху донышком, чтобы «закрыть» жениха или невесту (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 490, л. 53–54; д. 491, л. 56 и др.).

Конечно, магические действа совершали специалисты в своей области, но инициировать наведение порчи мог широкий круг лиц. Например, соперник жениха или отвергнутая женихом девушка, за которой он ухаживал до свадьбы, их родители, соседи-завистники или обиженный специалист в области магии, которого не пригласили на свадьбу. Мог это сделать и близкий родственник, если оставался недовольным брачным выбором (см. ниже). Так или иначе, но жениха, невесту и крыльцо свадебного дома снабжали таким количеством оберегов, будто собирались отражать колдовскую атаку. Все эти меры предпринимались потому, что свадьбу расценивали как событие, чреватое почти неизбежными конфликтами, активной стороной которых способен был стать любой человек, имеющий хотя бы малейшую обиду на жениха и невесту.

Если застолье в доме невесты по взаимному уговору не предполагалось, после обряжения невесты производился обряд прощания невесты с девичьей волей (см. ниже). Затем все ожидали прибытия дружки и жениха, чтобы отправиться с ними в церковь.

Утро в доме жениха было во многом похоже на утро в доме невесты. Жениха будила мать, подавала воду для умывания лица и расческу для расчесывания волос, но без причитаний. После завтрака жениха одевали соответственно его достатку (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 628, л. 32). Кос тюм бедного жениха состоял из исподнего белья, штанов, рубахи навыпуск и поддевки, а костюм зажиточного жениха включал вместо поддевки жилет и сюртук. Старинная свадебная мужская рубашка на Водлозере украшалась вышивкой крестиком по вороту, грудному разрезу, по краям рукавов и подола. Выполнялась вышивка красной и черной нитью (НАКНЦ, ф. 1, оп. 50, д. 1135, л. 12), что тоже следует рассматривать как одну из реминисценций вепсского прошлого края. Обували жениха в сапоги. Летом головным убором служил картуз, зимой – меховая шапка или шапка-кубанка. С целью защиты от свадебной порчи магический специалист, помогая одеваться жениху, опоясывал его по голому телу узкой полоской сети, вкладывал в карман небольшой мешочек (« шору ») с заговоренной солью (НАКНЦ, ф. 1, оп. 1, колл. 73/87). Иголки или булавки жениху колдун закалывал в «соплю» штанин или в опушку брюк, иногда иголки дополнительно закалывались и в рубашку (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 199). Порой в штаны жениха для оберега его половой потенции закалывали столько иголок, что информанты, вспоминая об этом, со смехом говорили: «Полны штаны иголок наложат» (НАКНЦ, ф. 1., оп. 1, колл. 73/96). Иголки или булавки «поближе к телу» сами себе закалывали все женщины, участвующие в свадебном поезде (свадебном застолье). Молитву-«отпуск» колдун вкладывал в карман жениха или в его головной убор. Если колдун присутствовал на свадьбе, жениху прикасаться к бумаге с молитвой запрещалось. Колдун собственноручно прятал свой «отпуск» в его одежду перед отъездом из дома и сам же вынимал его после свадьбы.