Константин Логинов - Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья - обряды, обычаи и конфликты

Порядок смены блюд в свадебном застолье заметно отличался от повседневного. Обычно у русских крестьян блюда подавались в такой последовательности: мясной суп, мясо из супа, рыбники, выпечка с чаем, белый овсяной кисель « выгонщик ». Водлозеры же, рыболовство для которых нередко было важнее земледелия, первыми подавали рыбники, потом ели мясной суп, затем отдельно мясо, за которыми следовали чай с выпечкой и «выгонщик» (То же, л. 14; АНПВ, № 1/85, л. 3). Жених и невеста старались не есть со всеми вместе, чтобы через пищу на них не навели порчу. Однако когда подавались пряженые пироги, жених и невеста надкусывали их и бросали девушкам. Та, которая первой поймает и съест такой пирог, как считалось, следующей из девушек деревни выйдет замуж (ФА ИЯЛИ, № 3295/12).

Центральным моментом свадьбы являлось расставание невесты с девичьей волей. В полном варианте разыгрывания свадьбы время расставаться с волей приходило после завершения обеда в доме невесты. Расплеталась девичья коса, из которой удалялась лента-косоплетка, связанная с косой многочисленными узлами, иголками и булавками. При расплетании косы невеста причитывала, переходя к печи, к окну, затем сидя на лавке у входной двери. Обряды и причитания данного действа цитируем по статье В. П. Кузнецовой, посвященной свадьбе Водлозерья.

«На Водлозере… узлы завязывались иногда не на ленте, а на девичьей повязке- подберишке – узкой полоске ткани, обшитой тесьмой и украшенной бисером и блестками. Узлов завязывали столько, чтобы каждый, кто принимал участие в этом обряде, мог развязать один из них. Невесту вели под руки на улицу, у крыльца она должна была “отдать волю”. Девушки или подголосницы причитывали от ее имени, просили в причитании подойти отца, потом мать “ко разлуке дорогой воли”. Таким же образом приглашались и другие родственники принять участие в обряде, а также подруги. Девушки и женщины при этом причитывали, оплакивали невесту. Та сопротивлялась и не давала расплести косу, причитывая при этом:

После того как все узелки на девичьей повязке или ленте были развязаны, косу расплетали. Затем невеста “ отправляла волю ” (т. е. бросала ленту) на четыре стороны: в “летнюю” (южную), восточную, северную, западную, с причитанием. Затем отдавала ее младшей сестре [27]с наказом беречь и “ держать ” (т. е. носить) по праздникам» (Кузнецова, 2001, с. 274–275). Бытовал обычай отдавать ленту матери. Та, в свою очередь, вешала ее на икону.

В обряде расставания с девичей волей достигался пик эмоционального накала всего происходящего. Многие присутствующие, особенно женщины, не могли сдержать слез. Говоря этнографическими штампами, в этот момент «невеста умирала» в своем прежнем качестве представительницы своего рода. И все же, с точки зрения «теории перехода» ван Геннепа, сакраментальной «гранью», после которой начиналось «восстановление в новом качестве» (замужней женщины), было не расставание с девичьей «волей», а обряд церковного венчания (см. ниже).

После того как воля была «отдана», собравшиеся в избе оживлялись. Женщины и девушки пели «За столами, за дубовыми», «А не девица по бархату шла». В репертуаре свадебных песен были также «А по садику, садику», «Бежит по морю корапь», «Собирала Манюшка всех своих подруг», «Виноградие» (Кузнецова, 2001, с. 275–276). Перед выходом на улицу колдун или «знающая» женщина производили обряд, который должен был обеспечить любовь и дружную жизнь брачной пары. Для этого голову жениха и невесты осыпали солью по направлению солнца, прокатывали по голове сначала невесты, а затем и жениха одним и тем же сырым куриным яйцом, наговаривая слова на соль через яйцо. Слова заговора, к сожалению, записать не удалось. Одной из водлозерских женщин, часто приглашаемых на свадьбы для исполнения данного обряда, была А. П. Трифонова. За это ее даже называли « сводней ». Отказ в исполнении обряда она получила только раз в жизни. Он был высказан невестой в рифмованной форме: «Хочу жить счастками, а не соляными пястками» (То же, л. 72). Наверное, девушка была уверена, что свадебная порча ей не грозит. Публичное исполнение знахаркой охранительного обряда во время свадьбы, надо полагать, останавливало недоброжелателей жениха и невесты от использования вредоносной магии, которой они владели на профанном уровне. Колдунов и ведунов, уверенных в могуществе подчиненных им сил, действия обычной знахарки, конечно же, остановить не могли.