Константин Логинов - Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья - обряды, обычаи и конфликты

Баня для молодых также была тем пространством, в котором колдуны любили наводить на них порчу. Обычно это делалось с подачи соперницы. По крайней мере, так было с Г. И. Лебедевой в случае, который описывает Е. А. Цветкова (АНПВ, № 1/85, л. 11). Молодой первым вошел в баню и сел на полок. Когда же вошла новобрачная, неведомая сила сбросила мужа на пол. На следующее утро молодая проснулась вся изрезанная осколками, похожими на осколки стекла, тогда как муж остался невредимым. От порезов и свадебной порчи Лебедеву вылечил знахарь М. Ширков, но шрамы на теле женщины остались на всю жизнь.

Из бани молодые выходили вместе и беспрепятственно шли домой. Когда они переступали порог дома, собравшийся народ начинал бить горшки, если это не было сделано в момент побудки молодых (АНПВ, № 2/73, л. 21). К этому времени накрывали столы, чтобы продолжить празднование. Приходило время для второй раздачи подарков. Свекрови молодая дарила рубашку с тонкими рукавами и вышитым подолом (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 489, л. 65). В этот момент молодой снохе полагалось впервые в жизни принародно назвать мать мужа «мамой» или «маменькой». На сей раз, по обычаю водлозеров, и свекровь должна была отдариться простыней или нижней сорочкой. Далее следовал подарок свекру и именование его «папенькой» с взаимным отдариваньем полотенцем (НАКНЦ, ф. 1, оп. 50, д. 1135, л. 12). Такой стиль обрядового поведения, совершаемого после ритуального омовения в бане, подчеркивал момент состоявшегося «перехода» молодой женщины в новую для нее семью. В заключение молодая дарила тем, кто топил баню, от своего имени и от имени мужа простыню, сорочку или материю на платье (То же, л. 11). Столь высокая цена за простенькую, в общем-то, услугу, говорит о том, что в глубокую старину приготовление очистительной бани для новобрачных исполнялось магическим специалистом достаточно высокой квалификации с подбором для бани особых дров, трав и т. д. Подобное не раз было зафиксировано в народных традициях карелов (Степанова, 1988, с. 121, 127 и др.). Процедура второго одариванья включала в себя момент, которого не было при первой раздаче подарков. Новобрачную обязательно хвалили: «Наша молода не спала, не дремала, все дары справляла». Педалирование слова «наша» лишний раз подчеркивало, что «переходность» состояния невесты, когда она уже отлучена от покровительства сил и духов родного дома, но еще не приобрела покровительства духов дома мужа, закончилась.

По окончании застолья, в ходе которого пелось много песен, молодежь танцевала, а богатых гостей за деньги хвалили и качали на лавке, устраивались игровые испытания молодой. Ей предлагали принести воды или дров, подмести полы. Той из молодых, что нравилась свекру или гостям, во время подметания на пол бросали мелкие монеты, которые она брала себе (То же, л.55). Вечером этого дня в старину старшая хозяйка в семействе молодого обращалась к домовым духам с просьбой «принять на жительство в дом нового члена семейства, рабу Божью имярек», имея в виду свою новоиспеченную невестку.

Свадебные торжества при полном цикле свадебного церемониала завершали так называемые хлебины , представлявшие собой визит новобрачных к родителям молодой. Происходило это на третий или четвертый день после дня свадьбы, а иногда и через неделю. С молодыми ехали свекор, свекровь, деверья, невестки и другие близкие родственники (Кузнецова, 2001, с. 277; НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 490, л. 55). Главное ритуальное событие хлебин – это встреча хлебом и солью. А для молодого – подача в начале торжественного обеда яичницы-«селянки» из взбитых вилкой яиц (ФА ИЯЛИ, № 3294/8). При этом вновь следовал традиционный вопрос о добрачной невинности молодой: «Лед пешал, шугу ли мешал?» Демонстрируя добрачную невинность жены, на хлебинах яичницу зять начинал есть с середины сковороды. Если он ел яичницу с краю, то давал понять, что был у своей благоверной уже не первым мужчиной. Подобным ответом он позорил не только свою жену и ее родителей, но и самого себя в первую очередь. По крайней мере, автору доводилось слышать колкие насмешки водлозеров по этому поводу над стариком, убеленным сединами. Конечно, лучше было скрыть от общества факт утраты невестой девственности до брака. Однако сам этот факт при традиционно нормативной обязательности добрачной невинности становился главным раздражающим фактором в отношении мужа к своей жене. Поскольку в качестве основания для развода священник его не принимал, оставалось всю оставшуюся жизнь прожить с чувством ревности и мести. Вымещать эти чувства муж мог не только скрытыми подколками и насмешками (мягкий вариант сублимирования мужской обиды), но и побоями, когда бывал не в духе. Общественное мнение в старину всегда было на его стороне. Возвращаясь к свадебной обрядности, отметим, что хлебинами с их угощениями, песнями и плясками заканчивались торжества, связанные непосредственно со свадьбой «двумя столами».