Салих Закиров - Дипломатические отношения Золотой Орды с Египтом (XIII–XIV вв.)

После создания Латинской империи от всей Византийской державы остались два осколка: Никейская и Трапезунтская империи. Лишь в 1261 г., заручившись моральной поддержкой монголов и мамлюкских султанов [72] Историк Михаила Палеолога Пахимер писал: «Хотя напор монголов мы еще сдерживали, но отнюдь не военными силами, а дружественными мерами, а то и рабскими ухищрениями, заключая родственные союзы и часто посылая подарки…». Успенский, Византийские историки, стр. 3; см. также: Вернадский, Золотая Орда, Египет и Византия, стр. 73; Лебедев, Византия и монголы. Другой византийский историк — Никифор Григора сообщает об отношениях с Египтом: «В это время обращается к царю (т. е. к Михаилу Палеологу) султан Египта и Аравии, желая вступить в дружбу с греками и получить разрешение свободного пропуска по нашему проливу» (Дарданеллы и Босфор). Разрешение на пропуск было дано, см. Успенский, Византийские историки, стр. 5. , византийскому императору Михаилу VIII Палеологу (1261–1282) удалось выбить латинян из Константинополя и тем самым восстановить Византийскую империю [73] См. об этом подробно: Chapman, Michel Paleologue. . До той поры пока Константинополем владели латиняне, Египет имел мало надежд наладить связь с Золотой Ордой единственно возможным в то время путем — через Константинополь. Когда же Константинополь снова оказался в руках византийского императора, то Михаил Палеолог, хотя и находился в дружественных отношениях с Хулагу еще со времен Никейской империи, разрешил свободный проход египетским и золотоордынским судам [74] Текст договора, заключенного в 1281 г. Михаилом Палеологом с египетским султаном ал-Мансур Сайф-ад-Дин Калауном (1279–1290), см.: ал-Калкашанди, Субх ал-а'ша, т. XIV, стр. 72 и сл.; Canard, Le traite de 1281; Canard, Un traite; Dölger, Der Vertrag. . Казалось бы, этот несколько неожиданный поворот во внешней политике императора Михаила Палеолога и изменение его отношения к Египту трудно объяснить, но не надо забывать, что константинопольская трагедия 1204 г. неизбежно должна была вызвать у императора, вырвавшего Константинополь у латинян, самые серьезные опасения перед каждым новым крестовым походом [75] Norden, Das Papstum und Byzanz, S. 556. . Таким образом, и в истории Византии монголы сыграли весьма немаловажную роль.

Прежде чем сказать несколько слов о положении Сельджукидов во второй половине XIII в., необходимо упомянуть об их исторических судьбах в предшествующие десятилетия в связи с историей Византии и крестовых походов [76] Политическая история Передней Азии и Египта первой половины XIII в. солидно и подробно освещена в исследовании Gottschalk, Al-Malik al-Kamil. См. также: Али-Заде, История Азербайджана, гл. 2, раздел «Политическая обстановка Азербайджана и в ряде стран Ближнего Востока в конце XII и в начале XIII вв.», стр. 80–88. . Когда Сельджукиды стали серьезно угрожать Византии, то в поисках союзников перед лицом этой угрозы византийский император Алексей I Комнин (1081–1118) в 1094 г. обратился к папе Урбану II (1088–1099). Фанатические религиозные проповедники перед первым крестовым походом радостно восприняли это обращение византийского императора. Однако со временем, когда стало ясно, что религиозный пыл заметно пошел на убыль и крестоносцы явились на Восток как самые откровенные грабители, Византия поняла, что ее призывы преданы забвению. Намерениям Византии, с помощью крестоносцев отобрать у Сельджукидов земли Малой Азии не суждено было свершиться. И на Ближнем Востоке временно образовался единый блок, направленный против крестоносцев, а когда предстояло сделать выбор между крестоносцами и турками, то предпочтение туркам зачастую отдавали и армяне и византийцы [77] Гордлевский, Избранные сочинения, т. I, стр. 51. .

Поворот Византии к Сельджукидам, особенно решительный после вероломного разгрома крестоносцами Константинополя и образования Латинской империи, способствовал тому, что вскоре государство Сельджукидов достигло наивысшей точки своего расцвета. Эти годы падали на период правления Ала-ад-Дина Кайкубада I (1219–1236) и отмечались успешными завоеваниями и бурным развитием торговых связей на Средиземном и Черном морях, на Кавказе и во всей Малой Азии. В это время современники называют Конийский султанат (или Иконийский, т. е. государство Сельджукидов Малой Азии. — С. 3 .) «богатейшей страной мира» [78] Gottschalk, Al-Malik al-Ka.mil, S. 51, где Конийский султанат назван «единственным мощным мусульманским государством Малой Азии» начала ХIII в.; см. также: Лудшувейт, Вступительная статья…, стр. II. . В ней возводились роскошные дворцы и мечети, строились медресе и мосты, однако все это было куплено очень дорогой ценой, что не замедлило сказаться на всей последующей истории. Безудержной эксплуатацией народных масс был куплен этот расцвет. К этому еще не замедлили, как обычно, присоединиться и междоусобицы среди феодальной знати. Уже в 1237 г. Гийас-ад-Дин Кайхусрау II (1236–1245) мог опираться лишь на вспомогательные отряды своих войск, состоявшие из греков, армян и арабов.