Михаил Бойцов - Бог, Рим, народ в средневековой Европе

Несмотря на то что Франческо не указывает конкретные примеры того, как абсолютное могущество Бога действует в этом мире, сопоставление проблемы божественного могущества с такими чудесами, как сотворение мира из ничего или таинство евхаристии (см. заключение), говорит о том, что он мог видеть в этом действие potentia absoluta. Вопрос, может ли Бог преодолеть принцип непротиворечия, Франческо решает оригинальным способом. Он, как считает Франческо, мог бы создать, например, бесконечное творение, если бесконечность не противоречила бы творению (§ 16). Невозможность такого действия объясняется не недостаточным могуществом Бога, а противоречиями, которые свойственны самим вещам.

Раскрывая проблему божественного могущества применительно к этическим проблемам, Франческо избегает двусмысленных формулировок. Он положительно отвечает на вопрос, может ли Бог заповедать зло или грех, избирая для этого две стратегии аргументации. Во-первых, автор использует деление на формальное и материальное зло (§ 7–11, 15), известное с XIII в. [546] Эти категориям соответствуют зло по роду и зло в силу обстоятельств (см. § 58–60). Рассмотрение зла с формальной и материальной точек зрения встречается, например, у Альберта Великого ( Albertus Magnus. Commentarii in secundum librum Sententiarum / éd. A. P. Borgnet. Parisiis, 1894. P. 584), Бонавентуры ( Bonaventura. Op. cit. P. 971) и Фомы Аквинского. Фома, в частности, указывает, что гнев может быть злом с материальной точки зрения, но благом с формальной; «Unde magis est dicendum quod ira sit prosecutio boni, quam quod sit prosecutio mali, quia id quod quaerit est malum materialiter, sed bonum formaliter» ( Thomas de Aquino. Quaestiones disputatae de malo / ed. R. Busa et al. Roma; P., 1982. P. 238). Следует отметить, что Франческо первым использует это деление для доказательства божественного могущества. , и заключает, что Бог может заповедать вторую разновидность зла, но не первую; при этом такое зло станет благом [547] Зло по роду не может стать благом при наличии божественного закона, который его запрещает. . Эти рассуждения он подкрепляет примерами из Священного Писания, в которых Бог заповедовал зло ветхозаветным пророкам (§ 12) [548] Отметим, что Франческо использует эти примеры лишь как иллюстрацию того, как Бог заповедует зло. Другие схоласты стремились найти объяснение такому отступлению от заповедей. Фома считал эти случаи примером использования неизменных законов, подчеркивая, что они не ставят под сомнение их неизменность. Биль полагал, что заповеди Декалога, которые в данном случае преступают патриархи и персонажи Ветхого Завета, не являются непосредственным следствием естественных законов (см.: Bainton R. H. The Immoralities of the Patriarchs according to the Exegesis of the Late Middle Ages and of the Reformation // Harvard Theological Rev. 1930. Vol. 23. No. 1. P. 39–49; Oberman H. A. The Harvest… P. 101). . Отдельное место в полемике Франческо с его оппонентами занимает вопрос о возможности Бога заповедовать богохульство (§ 34–40), которое служит для противников кардинала примером наиболее тяжкого греха. Франческо решает эту проблему сходным образом, выделяя ненависть к Богу как высшему благу (т. е. формальную ненависть) и ненависть к нему как к наказующему (материальную ненависть) — Бог может заповедать материальное зло, но не может предписать формальное (§ 60–64) (табл. 1).

При решении вопросов о могуществе Бога в этическом аспекте Франческо идет гораздо дальше многих своих предшественников и современников [549] Позиция будущего Сикста IV здесь сближается с концепцией Уильяма Оккама. Достопочтенный Зачинатель также считал, что Бог может заповедать ненависть к самому себе, а человек, ненавидя Бога в соответствии с установленным законом, поступал бы достойно. При этом Оккам не проводит разделения между различными видами ненависти к Богу, как это делает Франческо. С францисканцем был согласен и Роберт Холкот (см.: Oberman H. A. The Harvest… P. 92). Дунс Скот и Григорий из Римини, как и современные кардиналу делла Ровере томисты, отвергали такую возможность как противоречащую божественной природе ( Leff G. Gregory of Rimini… P. 157–158). О воззрениях последнего на проблему божественного могущества см. также: Kennedy L. A. Durandus, Gregory of Rimini and Divine Absolute Power // Recherches de théologie ancienne et médiévale. 1994. Vol. 61. P. 69–87. Современник Франческо Габриэль Биль придерживался умеренной позиции: по его мнению, Бог способен заповедать зло к самому себе, хотя и не может создать интенцию такого акта (см.: Oberman H. A. The Harvest… P. 93). . Его не смущает тот факт, что понятие зла становится относительным и зависящим сугубо от воли Бога. Такой моральный релятивизм весьма характерен для поздней схоластики [550] Ibid. P. 99. . В то же время автор намеренно опускает некоторые вопросы, в свое время вызывавшие недовольство Церкви, — например, предположение о том, что Бог может лгать, или рассуждения насчет того, в кого мог воплотиться Христос: в камень, женщину или дьявола. Все это позволяет нам сделать вывод, что, несмотря на известный моральный релятивизм, концепцию Франческо (табл. 2) можно назвать умеренной: он либо игнорирует спорные вопросы о божественном могуществе, либо использует витиеватые формулировки, которые позволяют ему избежать обвинений в неортодоксальной трактовке божественного могущества. На наш взгляд, такая точка зрения наиболее близка к представлениям последователей Иоанна Дунса Скота, которого цитирует кардинал делла Ровере (§ 54). Позиция кардинала, на наш взгляд, вызвана стремлением выработать такую концепцию potentia Dei, которая была бы приемлема для всей Римской церкви, которую в скором времени возглавит Франческо.