Михаил Бойцов - Бог, Рим, народ в средневековой Европе

Сочинение «О могуществе Божием» представляет собой традиционный для схоластики полемический трактат, выполненный в форме дискуссионного вопроса, quaestio disputata. Не исключено, что, как и в случае с другим произведением Франческо, «О крови Христовой», основой для трактата послужила реальная дискуссия с оппонентами, однако мы не располагаем более точными свидетельствами. В процессе изложения своего материала Франческо, используя известные схоластические клише, конструирует диалог с противниками учения о могуществе Божием, в целом придерживаясь идей Дунса Скота по вопросу божественного могущества [541] Франческо не указывает конкретных имен своих оппонентов, однако мы предполагаем, что противниками францисканца могли стать, как и в случае диспута о крови Христовой, доминиканцы, которые в большинстве случаев склонялись к трактовке проблемы божественного могущества в томистском ключе. . Способ изложения в трактате во многом схож с формой схоластических трактатов такого типа (причем как полемических, так и неполемических): сначала оппоненты формулируют некоторое возражение, затем Франческо находит решение этого вопроса. Метод автора трактата «О могуществе Божием» довольно прост и в то же время не лишен новизны. Кардинал предлагает рассматривать проблему могущества Бога с двух точек зрения: формальной и материальной. Именно в этом заключается новшество Франческо. Если категории зла и греха анализировались так с XIII в., то, например, понятие благодати не рассматривалось в таком ключе известными нам авторами. В поздней схоластике появятся понятия материальной и формальной благодати. Они встречаются, например, у доминиканца Доминго де Сото (1494–1560) [542] См.: Becker K. J. Die Rechtfertigungslehre nach Domingo de Soto. Das Denken eines Konzilsteilnehmers vor, in und nach Trient. Roma, 1967. P. 39. (Analecta Gregoriana; 156). . Предметом нашего исследования станут три вопроса, которые затрагивает Франческо: собственно проблема всемогущества Бога, вопрос о спасении человека и то, как в трактате раскрыта тема папской власти.

Восприятие Франческо деления на абсолютное и ординарное могущество (§ 1) несколько отличается от понимания его современниками и собратьями по францисканскому ордену. Напомним, еще со времен Уильяма Оккама номиналисты утверждали, что у Бога есть лишь одно могущество, а potentia absoluta и potentia ordinata являются лишь разными способами его рассмотрения. Франческо напрямую не говорит о наличии двух видов могущества, однако и не постулирует, что могущество едино, как делали Оккам или Габриэль Биль [543] Oberman H. A. The Harvest… P. 37. . Вероятнее всего, будущий понтифик недостаточно отрефлексировал это деление, которое, как мы уже говорили, вызывало скепсис у многих схоластов (например, у Бонавентуры или Иоанна XXII) [544] См. наши рассуждения на этот счет в разделе, освещающем историю вопроса о божественном могуществе. .

Как и другие последователи Дунса Скота или Оккама, Франческо полагает, что божественное могущество (во всяком случае, в аспекте potentia absoluta ) поистине безгранично, в частности, применительно к закону: Бог, заключает Франческо, всегда действует в соответствии с законом, однако, с одной стороны, властен изменить его, а с другой — не всегда действует по отношению ко всякому закону одинаково. Франческо напрямую не отвечает на вопрос, может ли Бог изменить прошлое. Вместо этого он использует обтекаемую формулу: Бог «не мог бы отменить ничего из сделанного, разве только неупорядоченно». Такая формулировка решает вопрос о соотношении божественных атрибутов (воли и интеллекта; Франческо постулирует приоритет воли), однако фактически кардинал делла Ровере уходит от ответа на спорный вопрос [545] Франческо не отвечает на этот вопрос напрямую, по всей видимости, желая избежать неортодоксального решения этой спорной проблемы. Тем не менее сам тон рассуждений кардинала делла Ровере говорит о том, что он склоняется в пользу того, что Бог может изменить прошлое. См. § 4 перевода. . При решении сотеориологических проблем (например, спасения Иуды и осуждения Петра) он, как и Дунс Скот, недвусмысленно указывает, что Бог, действуя через potentia absoluta, мог или может сейчас принять другое решение относительно судьбы апостолов (§ 33, 60). В этом, на наш взгляд, проявляется францисканская концепция божественного могущества, согласно которой Бог обладает актуальной возможностью вмешиваться в существующий порядок («операционализация божественного могущества»).