Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

Сороковой день после гибели Сергея Долгова отмечали в его доме. Были родные, знакомые и настоятель церкви во имя иконы Божьей Матери «Знамение» отец Алексий. Говорил Михаил Долгов:

«Брат наш по крови и во Христе Сергий умер нелепой смертью. Попросим Бога нашего, Спасителя и сына Божьего Иисуса Христа простить все его вольные и невольные прегрешения и беззакония земные, и даровать ему своё царство небесное. Своей смертью Сергий спас нашу станицу от окончательного разграбления продотрядом. В амбарах нашей станицы еще есть зерно и мука, и если бы не смерть Сергея, то весь этот запас был бы увезён.

Упокой, Господи, душу раба Твоего Сергия».

В конце февраля 1921 года в кабинет Ивана Павловича Горшкова вошли три нерусских мужчины и заявили:

— Нам нужна большая чистая комната. В Прихопёрской волости будет постоянный отдел ЧК.

— Сперва предъявите ваши документы, — потребовал Горшков.

— Давайте комнату, а там я всё предъявлю.

Горшков, с помощью Сенчукова и Прошина, освободил большую комнату в конце коридора.

— Комната готова, идите, смотрите, — пригласил Горшков приезжих.

— Годится, а теперь идите и работайте, — сказал один из прибывших с сильным кавказским акцентом.

— Ваши документы, — потребовал Горшков.

— Вот мой документ, — старший из приехавших сложил пальцы правой руки в дулю. — Я — Хасан. Так ко мне обращайся. Сам ко мне не ходи, а ходи, когда вызову. В друзья не набивайся. Я с такими не дружу.

— Мы не знаем друг друга. Чем я тебе не показался?

— Это ты меня не знаешь. А я тебя знаю, как облупленного. Ты завёл дружбу с дезертирами. Ты им — амнистию, а они тебе — зерно.

— Мы спасаем людей от голодной смерти.

— Кого спасаешь? Здесь казаки, а они всё равно будут уничтожены. Казаков больше нету. Вы всё провоевали. Почему ты без лампас? Почему не станица, а волость? Усёк, донской казак? Пройдёт год — два и земли донских, кубанских и терских казаков будут заселены народами Северного Кавказа.

— Это вы забрали Мартына Лукича и диакона отца Семиона? — спросил Горшков.

— Мы, а что?

— Почему с нами не согласовываете?

— Зачем? Мы и так знаем, что вы против, — с усмешкой ответил Хасан.

— Почему ночью?

— Потому что не хватает времени сгребать с земли человеческую нечисть.

— Кто решил судьбу этих стариков? Им более чем по семьдесят лет, а вы их боитесь.

— Я боюсь? Ты безобразничаешь, а я буду тебя бояться? И не сам ты безобразничаешь. У вас есть полубандит — полубудёновец, он вами вертит, как хочет. У вас не собака вертит хвостом, а хвост вертит собакой. Ладно, иди, недолго вам осталось…

— Хасан, зря ты так говоришь. У нас одна задача с тобой, — примирительно сказал Горшков.

— Ладно, уходи, нам работать надо.

В кабинете Горшкова Прошин зло сказал:

— Ни одного русского. Хасан и ещё один — чеченцы, а третий — калмык. Уже делят наши земли и открыто заявляют, что казаков больше нету. Глядит, сволочь, в глаза и смеётся: «Вы всё провоевали». И, действительно, мы провоевали. Негодяи мы. Нету нам прощения. Вот Хасаны нас и накажут за все наши художества. Давайте решим, что нам делать.

Первым заговорил Степура:

— Моё мнение, надо убирать. И немедленно. Войдём, попросим прикурить. Я беру на себя Хасана. Когда буду прикуривать, ухвачу его за глотку и наганом по башке. Как вы? Я принесу с обеда три куля.

Согласен, — сказал Прошин, — беру на себя калмыка.

— Не знаю, — засомневался Горшков, — справлюсь ли я с чеченцем?

— Возьми калмыка, — ответил Прошин, — а я возьму чеченца.

Степура посадил Прошина на стул и показал, как он будет душить Хасана и бить его наганом. Постояли.

— Ну, с Богом, ребята. На узкой дорожке сошлись двое, кто кого.

Вышли в коридор. Степура закрыл входную дверь на крючок и вошёл в комнату приезжих. Остальные — следом за ним.

— Ребята, огоньку дайте, — Степура шагнул к сидящему за столом Хасану. Тот достал спички, и подавая их Степуре, глянул на него снизу вверх, оголив кадык. Степура левой рукой схватил Хасана за горло так, что в нем что-то хрустнуло, а правой, с зажатым в ней наганом, сильно ударил его по голове. Прошин то же самое проделал со вторым чеченцем, а Горшкову пришлось сперва бить калмыка револьвером по голове, а потом душить, потому что шея у того оказалась короткой и толстой и была обёрнута шарфом.