Михаил Хлебников - Союз и Довлатов (подробно и приблизительно) [litres]

– Когда вы жили в России, вам удавалось что-то писать, кроме чисто журналистских работ?

– Еще как! Журналистом я стал случайно. А потом, потеряв честь и совесть, написал две халтурные повести о рабочем классе. Одну сократили до рассказа и напечатали в журнале «Нева» то ли в 1967-м, то ли в 1969-м. Она называлась «Завтра будет обычный день» – ужасная пролетарская повесть…

Проблема в том, что в 1967 или в 1969 году, как мы знаем, Довлатов никакую повесть/рассказ в «Неве» напечатать не мог. В «Неве» единственный рассказ Довлатова опубликовали в 1973 году. И назывался он «По собственному желанию». Вряд ли писатель забыл название одной из двух своих самых весомых прозаических публикаций. Скорее всего, он сознательно играл: «Фактические ошибки – моя поэтика». Дело в том, что название «Завтра будет обычный день» – давняя заготовка Довлатова. Еще со времен службы в армии. Из мартовского письма 1963 года Довлатова отцу – Донату Мечику:

Ты спрашиваешь в письме, что случилось со стихами. Дело в том, что с середины февраля я пишу повесть, которая называется «Завтра будет обычный день». Это детективная повесть. Не удивляйся. Там есть и стрельба, и погоня, и розыскные собаки, и тайга, и рестораны, и даже пожар.

Довлатову свойственно использование таких долгоиграющих литературных закладок. Сначала он мистифицирует отца, описывая «детективную повесть» с «тайгой» и «ресторанами». Затем дарит название проходному очерку о студентке, комсомолке, отличнице. Через двадцать лет очерк превращается в «ужасную пролетарскую повесть». Ему явно нравится придуманное название, пародирующее образцы средней советской прозы, подразумевающие как бы внутреннюю наполненность и сдержанный драматизм. Довлатов не раз проходился по ним в своих текстах. Вот картина веселья с фотографом Марковым в «Зоне»:

Все расплывалось у меня перед глазами. Из того, что говорил Марков, долетали лишь отдельные слова:

– Вперед, на Запад!.. Танки идут ромбом!.. Дорогу осилит идущий!

Роман «Танки идут на Запад» принадлежит перу Анатолия Ананьева – тогдашнего «крупного советского писателя», лауреата и орденоносца, забытого давно и, кажется, навсегда. «Дорогу осилит идущий» – совместный роман Валентина Люкина и Юрия Панова. Книга вышла в 1959 году и была забыта в момент своего издания.

Диалог из повести «Компромисс»:

– Тебя Цехановский разыскивает. Хочет долг вернуть.

– Что это с ним?

– Деньги получил за книгу.

– «Караван уходит в небо»?

– Почему – караван? Книга называется «Продолжение следует».

– Это одно и то же.

Не обходит своим вниманием Довлатов и творчество поэтов. Из того же «Компромисса»:

Имеется в виду поэт Богатыреев. Затянувшаяся фамилия, очки, безумный хохот. Видел я книгу его стихов. То ли «Гипотенуза добра», то ли «Биссектриса блюдца». Что-то в этом роде. Белые стихи. А может, ошибаюсь. Например, такие:

И дальше указание: «Ночь 21–22 декабря. Скорый поезд Ленинград – Таллинн».

Возвращаясь к курганским публикациям Довлатова, скажу, что вызывает уважение его профессионализм. Конечно, без помощи Веселова ленинградского журналиста, внезапно возникшего на пороге редакции, вряд ли так быстро напечатали. Но также верно, что написание двух портретных очерков буквально с колес требует немалых умений.

В те дни Довлатов не собирался возвращаться домой. Он пишет в письме Штерн о намерении отправиться с геологической партией в горы, которые сулят много хорошего: «Может быть, мне повезет, и я сломаю себе позвоночник». Через несколько дней планы меняются. Довлатов спускается с гор и превращается в рыбака:

В понедельник улечу на местном самолете в Частоозерье на рыбокомбинат. Они набирают людей на последний «неводной и сетевой» лов. Я там пробуду три месяца среди законченных подонков общества, т. е. в самой благоприятной для меня обстановке.

Довлатов не улетел на рыбокомбинат и не «вернулся» в горы. Не стал он и курганским журналистом. Довлатов вернулся в Ленинград, для чего ему пришлось написать письма с просьбой о помощи. Из воспоминаний Дианы Виньковецкой:

Он просит денег взаймы, находясь где-то в городе Кургане.

Его возвращение – указание не только на человеческую слабость, о которой он сам говорил. И это не означает, что рывок на Курган – импульсивное решение, принятое под влиянием момента и алкоголя. Просто его герои жили не там. О геологах в это время пишет свою главную книгу Олег Куваев. «Территория», вышедшая в начале семидесятых, рассказывала о советском сверхчеловеке, очищенном от шелухи быта, избавленном от недуга двойственности – несовпадения идеального и реального. Герои Куваева не рассуждали, а прежде всего делали вещи, на которые многие уже были не способны. И о том, что они делали, они говорили на языке, который большинство начало забывать: