Михаил Хлебников - Реалии отечественной фантастики

Фантастика относится к тем жанрам литературы, которые достаточно точно отражают как состояние общества, так и его самоощущение. Судя по всему, мы уверенно вползли в очередной кризис, в котором «удачно» совпали несколько факторов. Для разговора о путях развития отечественной фантастики попытаюсь использовать старый марксистский метод восхождения от абстрактного к конкретному. Увеличивая масштаб, «наплывая» на день сегодняшний, детализируем связь между литературой и ее внешними, зачастую количественными, показателями.

Советская фантастика в 30-е годы — бодрая смесь социальной утопии, веры в научный прогресс, описание «великих строек» в духе старого доброго Жюля Верна и мобилизующей риторики: «Если завтра война». В памяти у нас остался в основном Александр Беляев, но он как раз «маршировал не в ногу». Типичными и показательными были другие авторы. Назову имя Николая Трублаини — автора романа «Глубинный путь». В нем повествуется о некоем гениальном подростке Тарасе Чуте, который предложил построить гигантское подземное метро от Бреста до Владивостока. Предложение пионера «вызвало понимание», работа закипела. Можно было бы усмехнуться над авторской наивностью, пропагандистскими штампами, но осенью 41-го военный журналист Трублаини встал за пулемет и был смертельно ранен при отражении авиационного налета. При всем литературном несовершенстве своих произведений эти люди верили в то, о чем писали.

После войны был взят курс на «фантастику ближнего прицела», для которой характерен отказ от «дерзкой фантазии» в пользу решения конкретных народно-хозяйственных задач: от выведения новых видов тополей для эффективной снегозащиты полей («Тополь стремительный» Г. Гуревича) до создания ветросиловой электростанции на аэростате («Покорители вечных бурь» В. Сытина). Ведущий автор этого направления — Владимир Немцов уже в первых своих книгах иронически обыгрывает нездоровую мечтательность своих коллег по фантастическому цеху: «В это лето ни один межпланетный корабль не покидал Землю. По железным дорогам страны ходили обыкновенные поезда без атомных котлов. Арктика оставалась холодной. Человек еще не научился управлять погодой, добывать хлеб из воздуха и жить до трехсот лет. Марсиане не прилетали. Запись экскурсантов на Луну не объявлялась.

Ничего этого не было просто потому, что наш рассказ относится к событиям сегодняшнего дня, который нам дорог не меньше завтрашнего. И пусть читатели простят автора за то, что он не захотел оторваться от нашего времени и от нашей планеты».

Объяснение подобного сужения «горизонта мечты» сводится, как правило, к поминанию жесткой идеологической диктатуры, пресловутой кампании против космополитизма. На мой взгляд, причины следует искать в противоположном направлении. Трагический опыт войны показал, что голая идейность без правильно выстроенной логистики, техники, управляемой, прежде всего, грамотными специалистами, — слишком дорогой путь к победе. Естественно, что говорить вслух об этом было нельзя, но готовить общественное сознание к другой модели поведения представлялось необходимым. Обратимся к статье С. Иванова «Фантастика и действительность» в № 1 журнала «Октябрь» за 1950 год, в которой критикуются шапкозакидательские настроения. В частности, достается Льву Успенскому, которого трудно упрекнуть в принадлежности к космополитам: «В рассказе „Потертость“ политрук тяжело ранен в ногу. От раны нога опухла и стала темно-синей (несомненная гангрена). Четыре раза в течение трех суток он делает вылазки в тыл противника, совершая каждый раз путешествие по сорок километров. Или скобарь Журавлев, „старой закалки мужик, битый, мятый, вареный в семи водах, с тысячами суеверий и предрассудков“, никогда не прыгавший ранее с парашютом и даже, в сущности, не знающий, что такое парашют, не только великолепно прыгает с самолета, но и на высоте в двести метров одной рукой отстегивает лямку парашюта, другой рукой достает „из-за плеча“ старый карабин, убивает наповал двух немцев, находящихся на земле, затем выхватывает гранату и мечет ее в третьего немца».

Любопытно, что в следующем, 1951-м, году в журнале «Наука и жизнь» появляется коллективная статья «О фантастике и достоверности». Схожесть заголовка с названием прошлогодней статьи Иванова была неслучайной. Критику серьезно достается за те же грехи, которые он отмечал в произведениях других авторов: легкость и небрежность по отношению к деталям, антинаучность. «Например, в рецензии на книгу В. Немцова „Семь цветов радуги“ С. Иванов приписал героям романа выведение морозоустойчивых растений… в теплицах!» Желание «приземлить» авторов и их героев, «мелочное внимание» к деталям привело к необходимости «обрезать крылья мечте», говорить о том, что будет нужным и реальным уже завтра.