Йосеф Мацек - Гуситское революционное движение

Как уже говорилось, борьба против церкви должна была неизбежно принять форму религиозной борьбы; процесс организации и концентрации революционных сил должен был проходить под религиозными лозунгами, под покровом религиозной обрядности.

Религиозные шествия — наряду с кафедрой проповедника были лучшим способом для объединения городского населения. В своих проповедях проповедники обличали общественные пороки, призывали набожных верующих публично выразить свой протест, устраивать шествия и общие молебны «об исправлении общества». Коншелы Нового Места, грабившие общину, хорошо поняли опасность и попытались устранить ее. Но все их усилия были тщетны. Не прошло и месяца, как народ штурмом взял ратушу. Накопленный столетиями гнев революционного народа против грабителей и насильников сметал все преграды на своем пути. На историческую арену выступил вождь пражской бедноты Ян Желивский.

В предыдущей главе, разбирая взаимосвязь между углубляющимся кризисом феодализма и идеологией реформации, которая становилась все более радикальной, мы установили, что деятельность Яна Гуса, его дело и его смерть оказали влияние на формирование революционной идеологии. Мы уже указывали, что бюргерская оппозиция раскололась на два лагеря: на левый радикальный лагерь (мелкое бюргерство) и правый лагерь (богатое бюргерство и университетские магистры). Что же касается бедноты, то у нее была своя идеология; беднота от идеи исправления феодального общества шла к требованию прямого уничтожения феодализма. Еще в то время, когда Гус был в Праге, среди пражского люда выдвинулись своими пламенными проповедями магистры Микулаш и Петр из Дрездена, изгнанные из родного города по подозрению в ереси.

До нас дошли сведения о том бурном успехе, который имела в Праге в 1402 году проповедь некоего Микулаша, это и был, вероятно, Микулаш из Дрездена. Вот отрывки из его проповедей, которые дают представление об этом человеке, а также и о результатах его деятельности. Выступая с кафедры, Микулаш говорил, указывая на присутствующих коншелов: «Смотрите, дорогие мои, не пройдет и года, как эти господа будут казнены и их головы поплывут в крови; либо их убьет собственная челядь, либо те, кто их окружает» [93] Soudní akta konsistoře pražské, ed. Tadra, IV, Praha 1898, str. 128. . А когда в ответ на это бургомистр и коншелы удалились, оскорбленные, из церкви, Микулаш бросил им вслед: «Смотрите, их дьяволы выводят из храма» [94] Tamtéž, str. 192–193. . С такой же смелостью Микулаш обрушивался в своих проповедях и на архиепископа Ольбрама, разоблачая его подлинные дела и проклиная этого князя церкви за то, что он пустил по миру множество народа. Известного купца Кржижа, одного из основателей Вифлеемской часовни, он назвал с кафедры человеком, достойным виселицы, и обличал его сына Петроника, который, пьяный, жег жалкие хижины бедняков. «Пусть уж он будет благодарен хотя бы за то, что бог уже столько раз спасал его отца от виселицы» [95] Tamtéž, str. 192–193. , сказал он тогда с кафедры, имея в виду Кржижа. После этих бурных выступлений проповедник Микулаш исчез из Праги (быть может, он был изгнан церковной иерархией и патрициатом) и только спустя десять лет снова появился вместе с Петром Дрезденским. Именно тогда Микулаш из Дрездена и развернул в Праге бурную деятельность как воспитатель и проповедник. Он оказал большое влияние на широкие народные массы, призывая народ торжественно носить по Праге картины, изображающие разительные социальные контрасты: бедность «христовой церкви» наряду с изнеженностью и пышностью церкви современной. Была, например, изображена изможденная фигура Христа в бедной одежде, сидящего на осле, а рядом монах, развалившийся в кресле за столом, уставленным дорогими яствами и напитками. Это умение использовать в качестве агитационного приема метод противопоставления характерно для манеры Микулаша-писателя. Он резко нападал на церковные богатства и на светских панов и заступался за бедняков и нищих. В своих нападках он не делал исключения и для ремесленников и ремесленных цехов, которые, по его мнению, «противны божьим установлениям». Выдержками из Ветхого завета он доказывал, что близок конец света, и призывал к борьбе за возврат к раннехристианской бедной церкви. Эти хилиастические идеи характерны для всех идеологов бедноты. Они еще сильнее развиты у Желивского и таборитских священников: «О господи, дай увидеть нам обновление твоей святой церкви!» [96] J. Sedlák, Hlídka, XXXI, str. 208 n. — восклицает Микулаш и, прибегая к библейским образам, призывает к борьбе против «апокалиптической блудницы» — так называет он церковь. «О, господи, дождусь ли блаженного мига, когда апокалиптическая блудница будет разоблачена и плоть ее будет сожжена в огне? Чаю увидеть господню благодать в их сердцах, чтобы они сделали так, как угодно господу» [97] J. Sedlák v Časopise kat. duchovenstva, 1913, str. 622. . Этот идеолог бедноты, впоследствии изгнанный из Праги и сожженный в Мейссене как еретик (вероятно в 1417 году), был забыт нашей историографией. Между тем именно его учение, наряду с учением Гуса, послужило образцом и источником для идеолога пражской революционной бедноты, проповедника Яна Желивского. До нас дошли сведения только о трех последних годах жизни Яна Желивского (с 1419 по 1422 год). Из его произведений сохранились лишь наброски проповедей, которые он произносил с кафедры церкви св. девы Марии Снежной на Новом Месте. Но даже и эти отрывки позволяют восстановить могучий образ страстного обличителя общественных злоупотреблений и бесстрашного революционера, идеолога пражской бедноты. В одной из своих проповедей он объявил себя поборником учения Гуса и, насколько нам известно, преклонялся перед памятью Микулаша из Дрездена, провозгласив обоих своих учителей святыми мучениками.