Нэнси Митфорд - Влюбленный Вольтер [Voltaire in Love]

Пробыв в Сире несколько дней, Вольтер заметил, что Эмилия чем-то озабочена. Ее неуемная энергия куда- то делась, она казалась подавленной и явно волновалась. У нее имелась на то причина. Усилия Сен-Ламбера увенчались в высшей степени неожиданным и нежелательным результатом. Мадам дю Шатле в свои почти сорок три года забеременела. Когда сомнений не осталось, она сказала Вольтеру. Известие, конечно, не привело его в восторог, но повел он себя как ангел. Он думал только об Эмилии, которая просто изводила себя тревогой. Вольтер успокаивал ее, убеждая, что состояние, в котором нет ничего противоестественного, не повод для отчаяния. Надо все обсудить и решить, как лучше поступить. Отчасти чтобы приободрить мадам дю Шатле, он посоветовал ей послать за Сен-Ламбе- ром: Вольтер сам ему написал, объяснил, что случилось, и попросил приехать скорее. Получив письмо, Сен-Ламбер вскочил на коня и через несколько часов явился в Сире. Вместе они обговорили положение дел.

Невзирая на всю серьезность происшествия, все трое не могли не видеть и комической его стороны. Слуги в Сире, как водится, все знали и опасались, как бы между мужчинами не вспыхнула ссора, грозящая окончиться дуэлью, однако нисколько не удивились, услыхав раскаты смеха, разносившегося по дому. Лоншан, чье основное занятие было подслушивать, говорит, что историю обратили в грандиозную шутку. Вопрос заключался в том, как преподнести новость маркизу дю Шатле. Последние семнадцать лет Эмилия поддерживала с ним дружеские, но сугубо платонические отношения. Может быть ей лучше укрыться в уединенном месте и оставаться там, пока все не закончится? Но это так неудобно и так скучно. Допустим, она спрячется, тогда чье имя она даст ребенку? Кого назовет отцом? Вольтер сказал, что дитя явится на свет как часть избранных трудов мадам дю Шатле (oeuvres melees).no- сле многочасового обсуждения, прерывавшегося истерическим хохотом, было решено, что pater est quern nuptiae demonstrant, отец тот, кто состоит в законном браке. Итак, мадам дю Шатле, написав мужу в Дижон, где тот находился со своим полком, попросила его приехать в Сире. Письмо было с приманкой: посулив маркизу собранные ею налоги, Эмилия добавила, что ей угрожает судебный процесс. Она заверила мужа в том, что будет очень рада увидеть его.

(Как только остряки из Версаля услышали об этом, а услышали они очень скоро, они сказали: “Почему мадам дю Шатле внезапно захотела увидеть мужа?” Ответ: “Типичная прихоть беременной женщины”.)

Добрейший маркиз поспешил явиться. Никогда прежде не устраивали ему подобного приема ни дома, ни где-нибудь еще. Жена ласково его встретила; любезные соседи съехались в Сире, арендаторы вышли его поприветствовать. Вольтер и Сен-Ламбер из кожи вон лезли, желая ему угодить. Наутро после приезда маркиз отправился на верховую прогулку, чтобы осмотреть принадлежавшие ему фермы и угодья. Когда он вернулся, нагуляв отменный аппетит, ему не пришлось наскоро перекусывать. Вся компания поджидала маркиза к обеду, состоявшему из его любимых блюд. Затем они играли в карты, после чего подали ужин, почти такой же роскошный, как в Версале. На следующий день была та же программа, сопровождавшаяся весельем, какого в Сире не знали прежде. Выйдя к ужину в платье с очень низким декольте, вся в бриллиантах, мадам дю Шатле, усевшись возле мужа, подкладывала ему на тарелку кушанья, подливала напитки и заставляла рассказывать о военных кампаниях, участником которых он был. Обычно дома ему не разрешалось говорить о них, но в тот вечер все слушали его, затаив дыхание. Интерес гостей, любящие взгляды Эмилии и ее почти обнаженная грудь привели маркиза дю Шатле в большое волнение. Когда его репертуар был исчерпан, роль души общества взял на себя Вольтер. Обращаясь в основном к маркизу, он рассказывал презабавнейшие истории так, как умел он один. Все больше пьянея, дю Шатле ухаживал за женой. Вольтер и Сен-Ламбер увидев, что их план сработал, довольно друг другу кивали и подмигивали. Наконец маркиз попросил, чтобы Эмилия разрешила ему исполнить свой супружеский долг. Она сделала вид, что крайне изумлена и даже шокирована. Она вспыхнула, она возмутилась. Маркиз настаивал, Эмилия отказывалась, муж не желал отступать, и тогда она согласилась подумать.

Все это время гости, которыми руководил Вольтер, бражничали, то и дело затягивая песню. Эмилия вскоре сдалась, и хозяин с хозяйкой, попросив их извинить, покинули застолье. Так начался их второй медовый месяц, продлившийся три недели под шум несмолкавшего праздника. Затем мадам дю Шатле сообщила маркизу, что их союз будет снова благославлен появлением младенца. От радости муж едва не лишился чувств. Сперва оповестив о счастливом событии всех собравшихся друзей, он после обошел свои владения и объявил о нем арендаторам. Поздравляли маркиза дю Шатле до того тепло, что не хватало только аплодисментов, а в честь его выдающегося достижения был дан прием. Потом все разъехались кто куда. Вольтер и мадам дю Шатле вернулись в Париж, Сен-Ламбер в Нанси, дю Шатле в Дижон, а дворяне Шампани к своим тихим сельским будням.