Мария Чепурина - Гракх Бабёф и заговор «равных»

Исследовательница подробно разобрала вопрос, столь волновавший историков 1920–1930-х гг.: как объяснить союз Бабёфа с термидорианцами в 1794 г.? Она показала, что, критикуя Робеспьера, Гракх расходился во многих оценках истории революции с термидорианцами и, в отличие от них, выступал против неприкосновенности частной собственности. Поэтому союз Трибуна с новыми правителями, полагала Черткова, следует считать мнимым, несмотря на то что, например, друг С. Фрерона А. Б. Ж. Гюффруа финансировал газету Бабёфа {880} 880 Черткова Г. С. Гракх Бабёф во время термидорианской реакции. М., 1980. С. 29–37. . К тому же «даже те идеи, которые в этот период сближали его (Бабёфа. — М.Ч .), по видимости, с правыми термидорианцами — ненависть к диктатуре, антиякобинизм, борьба за свободу печати и т. п. — были широко распространены среди представителей крайне левых, плебейских течений» {881} 881 Там же. С. 45–47. . Например, Электоральный клуб — главный центр притяжения левых сил — тогда выступал, как и термидорианские власти, за свободу торговли и отмену реквизиций.

Далее Черткова делала вывод, что ее герой, неизменно проявляя в идейном плане самостоятельность, был очень противоречив. Не стоит, считала она, затушевывать эту противоречивость, пытаться упростить ее до ряда догм, тем более что подобное качество свойственно многим деятелям революции. Соответственно, важнее рассматривать не состояние взглядов Бабёфа на каждом конкретном этапе, а сам процесс эволюции его мысли {882} 882 Там же. С. 48–49, 89–90. .

Полемизируя с теми, кто по-прежнему считал, что заговор «равных» был попыткой совершить переворот силами одной узкой группы лиц, Черткова вводила в научный оборот источники, свидетельствующие о том, что в планах Бабёфа был новый революционный journée — всеобщее восстание: Трибун прямо заявлял в своей газете о создании антиправительственной «партии» и призывал к свержению режима. И пропаганда Бабёфа отразилась на требованиях восставших 12 жерминаля, считала исследовательница {883} 883 Там же. С. 49, 111–121. .

Черткова также указывала на то, что коммунизм Бабёфа был не таким уж аскетическим и примитивным, как принято думать, а мысль о техническом прогрессе ему была отнюдь не чужда. Тем не менее исследовательница полагала, что программа «равных» все же являлась утопией {884} 884 Там же. С. 145–147, 199. .

В последних публикациях Чертковой, вышедших уже после ее смерти, вновь поднимался вопрос, о том, чем же именно было предприятие Бабёфа — заговором или движением? Теперь ответ автора звучал уже не столь однозначно, как ранее: «„Равные“ — на переломе. Революция еще не кончена, они все еще психологически связаны с ней, их тянет к массовому революционному движению. Но великая революционная буря уже идет на спад, обстоятельства изменились, и новые формы борьбы буквально навязывают себя. Все противоречия эпохи как будто сфокусировались в этом уже не движении и еще не заговоре (или, может быть, и движении, и заговоре)» {885} 885 Черткова Г. С. От Бабёфа к Буонарроти: движение во имя равенства или заговор равных? С. 265–266. См. также: Tchertkova G. De la place du Babouvisme dans l'histoire du mouvement révolutionnaire européen // Les Historiens russes et le Révolution française après le Communisme. P., 2003. Р. 155–158. .

Сравнивая в другой статье якобинизм и бабувизм, Черткова сделала интересное замечание о том, что последний был единственным течением во Французской революции, в котором детальная разработка теории предшествовала практическому воплощению идей {886} 886 Tchertkova G. Jacobinisme et Babouvisme // Les Historiens russes et le Révolution française après le Communisme. Р. 159–164. .

Третья четверть XX в. стала наиболее плодотворным периодом в развитии бабувистики как советской, так и зарубежной. Это было связано и с юбилеем Бабёфа, и с ростом влияния коммунистической идеологии в мире, и с налаживанием международных, в частности франко-советских, научных связей, и с появлением плеяды блестящих исследователей, искренне увлеченных фигурой Трибуна народа: В. М. Далина, Г. С. Чертковой, К. Мазорика, А. Собуля, М. Домманже и ряда других. Можно сказать, что среди деятелей Французской революции Бабёф тогда был одним из наиболее популярных у историков. Книги о нем выходили не только в СССР и Франции, но и в США, Италии, Испании, Германии. Наконец, началось освоение его архива в ИМЛ, которое принесло немало открытий. Крупнейшим событием стал предпринятый международной группой ученых проект публикации сочинений Бабёфа, который, увы, был доведен до конца лишь в русском варианте. Имели место и другие, не столь масштабные, но все же заметные публикации источников по истории заговора «равных». Тогда же вышли в свет и ряд фундаментальных монографий, многие из которых по сей день сохраняют свою научную актуальность.