Владимир Михайлов - Ночь черного хрусталя

- Как фильм о войне, - сказала Ева, одеваясь. - А я думала, что такое никогда не повторится…

- Нет, - сказал Милов задумчиво, - на войну не похоже, но и на полный мир тоже. Трудно сказать, что происходит, но думаю, что мы не зря пренебрегли мостом.

- Я сейчас мечтаю о примитивной вещи, - сказал Граве. Он приблизился к ним медленно, как бы опасаясь какой-то новой нескромности, что было бы, по его затаенному мнению, совершенно не удивительным: русский, американка - чего еще можно от них ожидать?.. - Да, о крайне примитивной: добраться до дому, поцеловать жену, лечь в постель, а утром, проснувшись, узнать, что все это наваждение кончилось - и забыть раз и навсегда!

- А если я не хочу забыть? - подняла голову Ева. - Дан!

- К вашим услугам, красавица!

Красавицей ее сейчас - в космах, которые она кое-как пыталась расчесать, в потеках косметики, уже различимых в занимавшемся рассвете, - никак не назвать было, но Милов знал, что на такое обращение женщины не обижаются ни при каких обстоятельствах. А кроме того, если забыть о пятнах и мокрых, жирных, спутанных волосах, была она и на самом деле очень привлекательна, а может, и больше того.

- Мне было хорошо, Дан, когда мы так стояли, - проговорила она без тени смущения.

- Спасибо, - серьезно сказал он. - И мне.

- Хочу, чтобы это повторилось.

- Обещаю, - так же серьезно ответил Милов.

- Господа, - просительно сказал Граве, - сделайте одолжение… Нет, я совершенно не собираюсь вмешиваться в ваши дела, но мы, намуры, относимся ко всем аспектам морали чрезвычайно серьезно… Мы - спокойный, уравновешенный народ, мы любим тишину и порядок во всем…

- Это заметно, - сказал Милов.

- Господин Милф, отдельные эпизоды, разумеется, не исключены, да, преступники есть и у нас, хотя это, как правило, фромы. И тем не менее я взываю к вашей порядочности…

- Извините, Граве, - сказала Ева. - Я не хотела вас шокировать, просто… Одним словом, идемте. Мне тоже не терпится принять ванну. Где ваш автобус?

- Придется идти вдоль реки, у самой воды, а уже близ моста поднимемся наверх, там как раз находится остановка. Можно подняться и здесь, но, несмотря на тишину, я теперь опасаюсь…

И в самом деле было тихо, и луч прожектора погас.

- Правильно опасаетесь, - сказал Милов. - Ну, теперь ведите вы.

Идти по влажному песку было легко. Все более светлело. Поселок вдалеке, видимо, уже догорал - зарево совсем ослабло, пламя не поднималось столбами, и река казалась теперь черной, как только что заасфальтированная дорога. Ветер иногда налетал слабыми порывами и, отразившись от высокого берега, чуть рябил воду. Почти ничто не нарушало тишины; впрочем, это, может быть, сюда, под обрыв, не доносились звуки: и Центр, и город были там, наверху. После очередного порыва ветерка Милов принюхался:

- Бензин? - предположил он вслух.

- Ну вот, пора подняться, - вместо ответа проговорил Граве. - Тут должна быть тропинка, попробуйте отыскать ее, господин Милф, - я плохо вижу в таком свете.

- Обождите, - Милов медленно прошел вперед. - Кажется, вот она. Да, похоже.

- Дан, - сказала Ева, - а тропинок на вашей карте не было?

- Таких - нет. Я поддержу вас, Ева, тут круто.

- Господа, - сказал Граве, - вы помните, я просил вас не позволять себе ничего нескромного…

- Не уговаривайте, - сказал Милов, - я все равно обязательно позволю. Но не при вас. Ну, полезли.

Они выбрались наверх и остановились. Наверху было чуть светлее.

- Тут осталось два шага, - сказал Граве.

- Идемте.

Через минуту-другую они действительно вышли на асфальтированную площадку рядом с дорогой. Автобуса там не оказалось.

- Придется, видимо, немного подождать, - сказал Граве. Он взглянул на часы. - Нет, не разберу… Однако я уверен, что автобус еще не проходил.

- И не пройдет, - ответил Милов невесело. - Глядите.

Если бы они все еще шли низом, то неизбежно наткнулись бы на него. Автобус валялся под откосом берега на боку, передняя часть его уходила в воду.

- Вот откуда бензином пахло, - сказал Милов.

- Что же нам делать? - растерянно проговорил Граве.

- Идти пешком.

- Смотрите, и столбы повалены, - сказала Ева тревожно.

- Похоже, это не только капуста, - проговорил Милов. - Ну, в путь. Жизнь становится чем дальше, тем интереснее.

И они двинулись быстрым шагом.

- Вы не могли бы помедленнее? - попросила Ева. Туфли свои она еще внизу то ли потеряла, то ли бросила, и снова шла теперь босиком; видимо, это было для нее непривычно. - Тут все колется, - объяснила она, - и мне надоело прыгать горной козочкой.