Реймон Арон - Опиум интеллектуалов

Humanisme et Terreur, p. 165.

В русском издании – «Слепящая тьма» . – Прим. перев.

Мерло-Понти упрекает Кестлера в том, что он плохой марксист, что он думает о марксизме в механистических терминах вместо того, чтобы признать подлинную интерсубъективность как единственную абсолютную реальность и вернуть перспективы одним и другим в этом настоящем сосуществовании. Кестлер мог бы ответить, что коммунисты (кроме Лукаша, который всегда был на обочине) никогда не думали об их марксизме в таких хитроумных терминах. Кроме того, Мерло-Понти в самом конце совершает ошибку, сравнимую с ошибкой «механистов». Эти представляют неизбежным конечный социализм. Они привязаны к взаимному узнаванию, как к высшему выражению, единственному, которое способно оправдать историю. К этому социализму способна привести только пролетарская революция. О том, что касается судебных процессов, оппозиции экзистенцильно-марксистской диалектики и «механистам» ничего неизвестно.

Этот эпизод рассказан мне французом, два года бывшим в северокорейском плену.

В лагерях «общие права» лучше соблюдались, чем политические права: политическое преступление, на самом деле, считается более тяжелым.

Господин Мерло-Понти не хочет из принципа придать правоту Истории. Победивший Гитлер остался бы преступником. А национальное сообщество нацистов – наоборот, а сообщество пролетариев соответствует гуманизму. Аргумент маловразумительный: предположим, что пролетариат начиная с сегодняшнего дня является «подлинной интерсубъективостью», почему это достоинство распространяется на Коммунистическую партию, на ту, где напрасно ищут пролетариат?.. Действительно, пролетариат может потерпеть неудачу, а значит, история не является как таковая верховным трибуналом. В отличие от ортодокса, идеалист не поддерживает заранее вердикт будущего, он сохраняет за собой право обвинять и классы, противостоящие истории, которую он поддерживает для воплощения человеческой надежды и самого будущего, если он разочаруется в этой надежде. Несмотря ни на что, идеалист не удерживается от обожествления истории потому, что он приписывает те же достоинства исторической схеме, что и идее узнавания, потому, что он уподобляет дело человечества делу партии и посвящает гипотетическому праву осуждение победителя.

«Факт союзнической победы вызвал появление коллаборационизма как инициативы и преобразовал его, как бы это ни было сделано, в желание предать» (op. cit., p. 43).

Это не означает, что в высшем смысле невозможно определить ценность дела.

Merlo-Ponty, op. cit. p. 165–166.

Жак Бенинь (1627–1704) – епископ, автор «Рассуждения о всеобщей истории». – Прим. перев .

Органицизм – методологический принцип второй половины XIX века, в соответствии с которым те или иные социальные феномены рассматриваются по аналогии с явлениями природы . – Прим. перев.

Jean Fourastié.

Сравни Humanism et Terreur, p. 145 и след.

Merleau-Ponty, op. cit., p. 166.

В Семилетней войне альянс был австро-русским.

Лично я придерживаюсь противоположного, но более вероятного предположения. Принимая во внимание отсутствие прогресса в сфере обслуживания, мне представляется большей или меньшей трудностью в зависимости от периода передача средств производства в основном в сферу рабочей силы. Но я не вижу важной причины для того, чтобы функционирование системы стало бы в определенный момент невозможным или совершенно другим. Увеличение случаев инвестиций в перерабатывающую промышленность будет происходить с определенного уровня ее развития.

Даже при отношении, противоположном мнению Маркса, центральное планирование является необходимым в период первичной индустриализации.

Это описание более применимо к советскому социализму, чем к западному капитализму.

Можно было бы возразить, что европейский капитализм глубоко изменился, что неоспоримо. Но такая способность к изменению – это признак жизненной силы.

Суждение выражается также в политических или стратегических действиях. Но эти действия подвергаются испытаниям как выбор между многими возможностями. И наоборот, ученый стремится выявить понятную необходимость, которая не будет случайным творением его ума и даже человеческого разума.