Бертран Рассел - Завоевание счастья

Проблема носит отнюдь не индивидуальный характер, и ни один индивид не в состоянии ее избежать в каждом отдельном случае. Проблема проистекает из общепринятой философии жизни, согласно которой жизнь есть состязание, конкуренция, где уважения заслуживает только победитель. Именно это заставляет превозносить волю в ущерб чувствам и интеллекту. Или, возможно, в этом утверждении мы ставим телегу перед лошадью? Пуританские моралисты неустанно подчеркивают сегодня важность воли, хотя исходно ее место занимала вера, которая ценилась превыше всего. Похоже, столетия пуританства породили расу, в которой воля развилась чрезмерно, тогда как чувства и интеллект истощились, и эта раса приняла философию конкуренции в качестве наиболее для себя пригодной. Как бы то ни было, умопомрачительный успех этих современных динозавров, которые, подобно своим доисторическим прототипам, предпочитают власть интеллекту, заставляет проявлять подражательность везде и всюду: они сделались образчиками белого человека, и вполне вероятно, что так все и останется в последующие сто лет. А тем, кто не придерживается моды, придется утешаться мыслью, что динозавры в конечном счете потерпели поражение; они истребили друг друга, и разумные посторонние унаследовали их владения.

Наши современные динозавры тоже взаимоистребляют себя. У них в среднем не найти даже двух детей в браке; они слишком мало наслаждаются жизнью для того, чтобы желать обзавестись детьми. На данный момент та философия усердия, которую они переняли у своих пуританских предков, выглядит неприспособленной к нашему миру. Те, чьи взгляды на жизнь лишают их ощущения счастья настолько, что им не хочется заводить детей, биологически обречены. Очень скоро им на смену придут другие, более веселые и радостные.

Конкуренция как главная составляющая жизни слишком мрачна, слишком утомительна, уделяет слишком много внимания крепости мускулов и проявлениям воли, чтобы составлять основу жизни для более чем одного или двух поколений. По истечении этого промежутка времени она обернется нервной усталостью, различными формами эскапизма, погоней за удовольствиями, столь же упорной, как прежний труд (ведь расслабление стало невозможным); в конце концов порода исчезнет вследствие бесплодия. Отнюдь не один только труд отравлен философией конкуренции; досуг отравлен ничуть не меньше. Тихий досуг, позволяющий восстанавливать душевное здоровье, ныне считается скучным. Требуется постоянное ускорение дел, и естественным итогом здесь видятся медицинские препараты и смерть. Единственное спасение – это признать роль здорового и тихого удовольствия в сбалансированном идеале жизни.

Скуке как фактору человеческого поведения уделяется, на мой взгляд, меньше внимания, чем она того заслуживает. На всем протяжении истории она выступала важнейшим побудительным мотивом человеческого развития, а в наши дни эта ее черта проявляется особенно ярко. При этом скука кажется сугубо человеческой эмоцией. Да, животные в неволе становятся вялыми, лениво бродят из угла в угол и постоянно зевают, но в естественном состоянии, убежден, они вряд ли испытывают что-либо, подобное человеческой скуке. Большую часть времени они высматривают врагов или ищут еду (зачастую делают то и другое одновременно), иногда спариваются и порой пытаются согреться. Но даже когда животные несчастливы, им, думаю, едва ли бывает скучно. Возможно, человекообразные обезьяны отчасти схожи с нами в этом отношении, как и во многих других, но, поскольку мне не довелось жить с ними бок о бок, у меня не было возможности поставить натурный эксперимент.

Один из главных признаков скуки состоит в контрасте между текущими обстоятельствами и другими, более приятными обстоятельствами, которые неумолимо навязываются нашему воображению. Еще в числе главных признаков скуки надо упомянуть тот, что она охватывает живое существо, когда способности последнего не задействованы полностью. Убегать от врагов, которые хотят тебя прикончить, разумеется, не самое приятное занятие, но и скучным его тоже никак не назовешь. Человек не заскучает, ожидая казни, разве что он наделен поистине сверхчеловеческим мужеством. Аналогично никто не зевает на первой речи новичка в палате лордов, за единственным исключением покойного герцога Девонширского, столь чтимого их парламентскими светлостями [35] Имеется в виду С. Кавендиш, восьмой герцог Девонширский, который в британском парламенте выступал лидером сразу трех политических партий (либеральной в палате общин, либерально-юнионистской и юнионистской в палате лордов); коллеги и даже политические оппоненты считали его образцовым парламентарием. . Скука, по сути, есть извращенная жажда деятельности, тоска по событиям, не обязательно приятным – просто по событиям, которые позволят жертве ennui скоротать очередной тоскливый денек. Значит, противоположностью скуки будет не удовольствие, а возбуждение.