Юлиус Эвола - Восстаие против современного мира

Выражения Лактанция ( Божественные установления , VII, 25, 6); см. Тертуллиан, К Скапуле , II.

См. Е. Staufer, Christus und die Caesaren , Hamburg, 1948.

Следовательно, по сравнению с ортодоксальным иудаизмом раннее христианство, как и профетизм, могло обладать максимум мистическим характером, но никоим образом не инициатическим, о котором писал Ф. Шуон ( Del'unité transcendentante des religions , Paris, 1937), основываясь на элементах, спорадически присутствовавших в основном в Восточной церкви. Нельзя забывать, что хотя христианство вышло из древнееврейской традиции, ортодоксальный иудаизм, не признавая христианства, продолжил развиваться в независимом направлении, обретя Талмуд; при этом в нем имеется каббала —инициатическая традиция, которой никогда не обладало христианство. Позже на Западе обрел форму подлинный эзотеризм, по существу пришедший со стороны —с помощью нехристианских течений, таких как иудейская каббала, герметизм или традиции далекого северного происхождения.

См. L. Rougier, Celse , Paris, 1925.

Также немаловажно, что, согласно многим католическим теологам, всякий знак предназначения и избранности является сомнительным; единственным определенным знаком является знак, состоящий в преданности Деве, и «настоящий слуга Марии» унаследует вечную жизнь. Относительно этого см., например, J. Berthier, Sommario di teologia dogmatica e morale , Torino, 1933, §§ 1791-1792.

Св. Иероним ( К Павлину , 49) многозначительно отмечал, что Вифлеем «омрачала роща Thamuz, то есть Адониса, и в пещере, где плакал маленький Иисус, бесновался любовник Венеры» (перевод С. Жукова — прим. перев .). Относительно общей связи фигуры Марии с более ранними богинями средиземноморского периода см. также А. Örews, Marienmythen (Jena, 1928). Что касается женского элемента в христианстве, Ж. де Местр ( Les Soirées , cit., арр., II, pp. 323-324) писал: «Мы можем видеть, как спасение (salut) началось с женщины, которой было возвещено, с самого начала. Во всей евангельской истории женщины играют весьма важную роль. Также за всеми знаменитыми триумфами христианства [как это было и с религией Диониса] над отдельными людьми и государствами всегда стояла женщина».

В дохристианском Риме Сивиллины книги ( libri sibillini ), привнесшие культ Великой Богини, также принесли с собой supplicatio —обрядовое унижение перед статуей богини, колени которой нужно было обнять, а руки и ноги —поцеловать.

De anathemas vinculo , 18.

De reditu suo , I, 395-398; I, 525-526.

См. также R. Guenon, Séth, cit., p. 593. В Ригведе осла часто называют расаба , где слово раса обозначает беспорядок, шум и даже опьянение. В мифе Аполлон превратил уши царя Мидаса в ослиные, так как последний предпочел музыку Пана музыке Аполлона —иными словами, за предпочтение пантеистического дионисийского культа гиперборейскому. Убийство ослов было среди гиперборейцев жертвоприношением, которое предпочитал Аполлон (см. Пиндар, Пифейские оды , X, 33-56). Побежденный Гором Тифон-Сет (соответствоваший Пифону, врагу Аполлона) бежал в пустыню верхом на осле (см. Плутарх, Об Исиде и Осирисе , ΧΧΙΧ-ΧΧΧII); змей Апоп, представлявший принцип тьмы, часто изображался в компании с ослом или верхом на осле (см. Е. A. Wallis-Budge, Book of the Dead , cit., p. 248). Также считалось, что Диониса в Фивы перенес осел —это животное всегда ассоциировалось с ним. Также интересно заметить, что некоторые из этих элементов, должно быть, сохранились в подполье, так как они позже вновь проявились в некоторых средневековых праздниках, на которых Дева с младенцем сидела верхом на осле, которого вел Иосиф, и высшие почести оказывали ослу.

Происхождение большей части трудностей и парадоксов, присутствующих в католической философии и теологии (особенно в схоластике и томизме) по сути обусловлено несводимостью духа элементов, заимствованных из платонизма и аристотелизма, к духу христианских и иудейских элементов. См.L. Rougier, La scolastique et le tomisme , Paris, 1930.

A. Dempf, Sacrum Imperium , Messina-Milano, 1933, p. 87. Н.-Д. Фюстель де Куланж ( Les Transformations de la royauté pendant l'époque carolingienne , Paris, 1892, p. 527) справедливо заметил, что хотя Пипин, Карл Великий и Людовик Благочестивый клялись «защищать» церковь, «не стоит обманываться относительно смысла этого выражения; в то время оно имело весьма иной смысл, нежели в наши дни. Защищать церковь означало на языке и согласно идее тех времен осуществлять одновременно покровительство и власть. То, что называлось защитой ( mainbour ), было настоящим договором, подразумевавшим зависимость защищаемого... он нес все обязательства, который язык тех времен объединял в слове «верность», включая клятву повелителю». Карл Великий, беря на себя обязательство защищать церковь, принимал также власть над ней и обязанность «укреплять ее в истинной вере » (р. 309).