Юлиус Эвола - Восстаие против современного мира

Сет, брат-убийца Осириса, также назывался Тифоном. Согласно Плутарху, «египтяне называют Тифона Сетом, что значит «повелевающий» и «губящий», а также частое резкое вращение» ( Об Исиде и Осирисе , XLIX). Врагов солнечного начала, то есть Ра, называли месу-бетеш , то есть «детьми безнадежного мятежа», и связывали с Сетом.

Согласно Пиганьолю ( Essai, cit., p. 15) поединок между Геркулесом и Каком может представлять собой вошедшую в легенду борьбу арийского или связанного с ариями народа с аборигенами пеласгского происхождения.

Макробий, Сатурналии , I,12,27.

Дион Кассий, Римская история , ΧLIII, 45.

После Нумы царь (изначально стоявший выше фламинов, чье имя фонетически соответствует имени индийских брахманов) стал противопоставляться «царю священнодействий» ( rex sacrorum ), который, как было справедливо замечено (см. A. Piganiol, Essai , cit., p. 257), хотя обычно считался жрецом патрицианского типа, в данный период был выразителем скорее плебейского обряда: он служил посредником между народом и великой плебейской богиней Луной, не обладал spectio (атрибут патрициев) и, в соответствии с обрядом, стоял по рангу ниже весталок —вполне в гинекократической манере.

Говоря об отношениях между женщинами и царями этой чужеземной династии, можно обратиться к трудам Бахофена. Добавим здесь, что имя «Сервий» (Сервий Туллий) изначально указывало на сына раба, подобно имени «Брут» (таким было имя первого плебейского трибуна —Юния Брута; оно продержалось в консульских списках всего лишь год), дававшемуся мятежным рабам пеласгского корня (см.M Michelet, Histoire , cit, pp. 106-107). Можно также отметить немаловажный теллурический сюжет в предании (для плебейского элемента), согласно которому Брут, после того, как оракул провозгласил, что тот, кто поцелует свою мать, станет царем, упал на колени и поцеловал землю, которую он считал Матерью людей; подобным же образом, как уже было сказано, как плебеи, так и этрусские лукомоны считались детьми земли. После этого не является ли курьезом, что убийца Цезаря Брут, который первым попытался узурпировать власть в Риме, носил имя мятежных рабов-пеласгов?

Пиганьоль ( Essai , cit., pp. 119,259) верно отметил, что война Рима против города Вейи представляла собой борьбу Аполлона с Богиней; похоже, что подобный смысл придает ей и Ливий Ливий ( История Рима от основания города , V, 23, 5-8), который писал, что Камилл после победы над этим городом облекся в одежды солнечного божества.

В том факте, что Рим, следуя Сивиллиным книгам, для победы над Ганнибалом принял у себя фригийскую Великую Богиню (подобно тому, как ранее после поражения у Тразименского озера —азиатскую богиню Афродиту из Эрикса, которая в числе прочего была и божеством проституции), Бахофен ( Die Sage von Tanaquil , p. XXXVI) усматривает «боязнь города афродитического происхождения окончательно пренебречь принципом Матери из-за тотального своего посвящения исключительно мужественному принципу Империума». Это объяснение правдоподобно. С другой стороны, нужно также помнить, что, по мнению римлян, войну нельзя по-настоящему выиграть, если не призывать и не привлекать на свою сторону божеств противника, а фригийская Великая Богиня являлась никем иным, как копией карфагенской Танит. Впрочем, частью римской религии культ этой богини стал только некоторое время спустя, получив особое распространение в плебейских слоях.

См. M. Michelet, Histoire , cit., vol. I, p. 148.

См, например, Плутарх, Застольные беседы , VIII, 7,1-2.

См. J. J. Bachofen, Die Sage von Tanaquil , cit., p. XXXIX.

Интересно отметить (Дион Кассий, Римская история , L, 5), что Клеопатра взяла имя «Исида», а Антоний — «Дионис», воспроизведя тем самым два взаимодополняющих типа «афродитической» цивилизации.

Светоний, Жизнеописание двенадцати цезарей ( Божественный Юлий , 6).

Рутилий Намациан, О моем возвращении , I,49; I, 50; I, 62-65.

Вергилий, Эклоги , IV, 5-10, 15-18 (перевод С. Шервинского — прим. перев .). Среди пророческих образов у Вергилия встречаются упоминание о гибели змея (IV, 24); группе героев, которые повторят символический подвиг «Арго»; и о новом Ахилле, который повторит войну, таким же образом символическую, ахейцев против Трои (IV, 33-36).