Юлиус Эвола - Восстаие против современного мира

Геродот ( История , II, 81) не отличал Орфея от Вакха, и если говорят о модификациях, привнесенных Орфеем в оргиастические обряды (см. Диодор, Историческая библиотека , III, 65), это нужно понимать в смысле пифагорейского их смягчения (Орфей как музыкант, идея гармонии), которые, впрочем, не изменили их основной характер. Согласно некоторым источникам, родиной Орфея является Крит, то есть атлантически-пеласгский центр; другие, отождествляя его с самим Пифагором, считают его прямым потомком атлантов.

См. Е. Rohde, Psyche , vol. I, p. 319.

Харрисон ( Prolegomena to the Study , cit., pp. 120, 162) видел в греческих праздниках, где господствовала женская тема (тесмофории, аррефории, скиропофории, стении и так далее —и немаловажно, что первый, посвященный Деметре, согласно Геродоту ( История , II, 171), был введен Данаидами, вариантом «амазонок», которые и научили ему пеласгских женщин), формы магических обрядов очищения, свойственные древнему хтоническому культу. Они, возможно, составляли зачатки определенного аспекта Мистерий. Понятие очищения и искупления, практически неизвестное в олимпийском культе, является господствущим свойством низшего слоя. Позднее появился некий вид уступки и возвышения: когда аристократическая идея божественности как природы была утрачена (упоминалось, что «герои» являются таковыми главным образом в силу их божественного происхождения), на смену ей пришла идея смертного человека, который поднимается к бессмертию, и здесь пришелся кстати древний магически-экзорцистский мотив очищения и искупления в мистической форме «очищения от смерти», и, наконец, морального очищения и искупления, как в претерпевших упадок аспектах Мистерий, предшествовавших христианству.

Бахофен ( Das Mutterrecht , cit, pp. 247-249) обнаружил достаточно интересную вещь: тот факт, что народные тираны, в общем, получали свою власть от женщины и наследовали ее по женской линии. Это является одним из знаков взаимосвязи демократии и гинекократии, заметным также и в периоде инородных царей в Риме.

См. A. Rosenberg, Der Mythus der XX. Jahrhunderts , cit., p.57.

Е. Rohde, Psyche , cit., vol. Π, p. 361.

См. J. J. Bachofen, Das Mutterrecht , cit, §§ 149-150. Противостоящие элементы в пифагорействе рассмотрены в J. Evola, l Versi d'oro pitagorei , Atanôr, Roma, 1959.

Согласно некоторым источникам, Пифагор разработал свою доктрину после обучения у женщины по имени Темистоклея (Диоген Лаэртский, Жизнь Пифагора , V). Он позволял некоторым женщинам выступать в роли учителей его доктрины, признавая их большую предрасположенность к божественному культу, а его община имела формы, напоминавшие о матриархате (Жизнь, passim, XXI, XII). Плиний ( Естественная история , XXXVI, 46) отмечает, что ученики Пифагора возобновили хтонический обряд погребения.

См. Е. Rohde, Psyche , cit., vol. Π, p. 127-128. Если иметь в виду «дионисизацию», которую претерпел культ Аполлона в Дельфах, вплоть до внедрения антиолимпийского обряда предсказаний при помощи женщин в состоянии транса или в бреду (см. Psyche , р. 42) —те же традиции, стремящиеся установить связь между пифагорейством и аполлонизмом (Пифагор как «тот, кто ведет пифию», Пифагор, отождествленный с Аполлоном при помощи «золотого бедра», и так далее), едва ли возражают против того, что сейчас было сказано.

Ценность дельфийского «полюса» смутно чувствовалась эллинами, так как они рассматривали Дельфы как омфал , «пуп земли» и всего мира; во всяком случае, в дельфийском гостеприимстве они встречали священный союз, превышающий уровнем партикуляризм отдельных городов-государств.

Немаловажно, что Дельфы Аполлона —традиционный центр Эллады —без колебаний отбросил «национальное дело» при контакте с цивилизациями, выражающими тот же дух, который воплощали они сами: в V в. в пользу персов, в середине IV в. в пользу македонян. Персы, со своей стороны, почти что признавали своего бога в гиперборейском Аполлоне; и среди эллинов более чем часто происходило приравнивание Аполлона к Митре, как в случае с персами, Ахура-Мазды к Зевсу, Веретрагны к Гераклу, Анахиты к Артемиде, и так далее (см. F. Cumont, Textes et Monuments , cit., vol. I, pp. 130 и далее). Это означает гораздо большее, чем просто «синкретизм».

Примечательно, что в Индии такая реакция, напротив, использовала прагматизм и реализм в противопоставлении буддизма брахманистским спекуляциям в период, совпадающий с появлением первых греческих философов.