Скарлет Уилсон - Нашей сказке суждено сбыться

– Можно тебя на минуту?

Грейс, занятая своими мыслями, вздрогнула от неожиданности. Он застал ее врасплох.

– Нам не о чем говорить. Все уже сказано, – твердо произнесла она, не глядя на него.

Финлей нервно взъерошил волосы, пытаясь подобрать нужные слова.

– Мне невыносимо видеть тебя в таком состоянии.

– В каком? – спокойно уточнила она.

– В жалком, вот в каком. Особенно когда я знаю, что это по моей вине.

– Приятно слышать, что мы хоть в чем-то совпадаем. – Сслова невольно сорвались с языка. – Я взрослая женщина, Финлей. Да и ты не зеленый юнец.

Он подошел ближе. Аромат ее духов вернул его в рождественскую ночь.

– Может быть, мы можем встречаться, когда я в Лондоне? Пообедать вместе или выпить кофе?

Грейс смертельно побледнела:

– Скажи мне, что ты пошутил.

Не того ответа он ожидал.

– Почему?

Он увидел, как у нее задрожала нижняя челюсть, явный признак ярости. Он никогда не видел Грейс в таком состоянии.

– Почему? – взвизгнула она так, что он поморщился. Наверняка их могли слышать посетители бара.

Она подошла к нему почти вплотную.

– Я объясню тебе почему, Финлей Армстронг. – Она ткнула пальцем в его грудь. – Я заслуживаю гораздо большего. Я не хочу прожить жизнь в тени другой женщины. Мне это не нужно, и я этого не заслуживаю. Не смей предлагать мне частицу себя, этого недостаточно. И никогда не будет достаточно. – Гнев Грейс пошел на спад, и она на шаг отступила. Ее руки дрожали.

Он увидел, как она глубоко вздохнула, пытаясь снова овладеть собой. Он хотел сделать как лучше, а получилось еще хуже.

– Я не хочу больше работать в «Армстронге» и видеть тебя. Я попрошу Клио перевести меня в отель «Корминстер» в другом конце города. Мы там тоже работаем.

– Что? – в панике переспросил он.

Расправив плечи, Грейс направилась к выходу:

– Утром получишь мое официальное заявление об уходе.

Она на секунду замедлила шаги. У него в голове вертелась тысяча мыслей. Он добивался совсем не этого.

Голос Грейс неожиданно потеплел.

– Прощай, Финлей, – сказала она и скрылась за дверью.

Он провел на крыше почти всю ночь. Под утро его нашел там Фрэнк.

– Мистер Армстронг? Что вы здесь делаете? Вы совсем закоченели, – обеспокоенно произнес Фрэнк, накидывая свою форменную куртку на его плечи.

Он не думал оставаться здесь так долго. Но пребывал в таких расстроенных чувствах, что ему хотелось биться головой о стену пентхауса. Он вышел на крышу, чтобы никого не видеть и не слышать. Здесь ему стало получше. Жаль, что не надел пальто. В одной руке он держал керамического ангела, которого прихватил с собой, когда они уезжали из замка. В другой руке у него был подарок миссис Арчер – серебряное сердечко. Ангел символизировал утраченную любовь, а сердечко – обретенную новую.

Темнота предрассветного Лондона, освещенного лишь рождественскими огнями, вызывала навязчивые воспоминания. Огни должны быть не бело-красными, а лиловыми. Пурпур – гораздо более праздничный цвет.

Фрэнк помог ему подняться на ноги и повел по лестнице вниз. Только попав в тепло, Финлей понял, что продрог до костей.

Фрэнк проводил его до пентхауса и сделал быстрый звонок.

– Я заказал вам завтрак и кофе. – Он чуть помедлил и снова позвонил. – Забудьте про кофе, вам нужно кое-что другое. – Фрэнк включил отопление на максимум. Затем прошел в ванную и вернулся с теплым фланелевым халатом, который Финлей надевал крайне редко.

– Вот, наденьте это. Мне необходимо кое-что сделать, но я вернусь проверить вас через десять минут.

Он начал понемногу согреваться, чувствуя покалывание в онемевших пальцах.

Финлей пристально рассматривал два рождественских украшения. Он наделал столько ошибок и сейчас не знал, с чего начать их исправлять.

Он на секунду прикрыл глаза, мысленно желая, чтобы некоторые сказанные им слова исчезли навсегда. Когда умерла Анна, он искренне думал, что большая его часть умерла вместе с ней. Как же он заблуждался! Он просто не мог справиться с горем.

Тогда он с головой ушел в работу. Это было единственным спасением, но и злом одновременно.

Отношения с друзьями испортились. Он избегал их сочувствия и жалости. Ему было гораздо проще отгородиться от окружающих каменной стеной. Ему стало неловко от мысли, что он практически вычеркнул из жизни мать, отца и сестру.

Сестра два года назад вышла замуж. Он с трудом заставил себя присутствовать на свадьбе и просидел весь вечер в баре со стаканом виски.