Алексей Борисов - Дама на ривере

– А как же роль отца? Семьи? –егозливо поинтересовался славкин собутыльник. Рякин на секунду нахмурился:

– А ты умный. За то и люблю, что умный! Только одного не понимаешь. Есть отцы-папашки. Источники сперматозоидов. А есть ОТЕЦ, – это слово Славка произнес с особым ударением. – Всем отцам отец. Вот на нем-то и держится все: и порядок, и воспитание, и кнут, и пряник… И ему не грех детей отдать, чтобы строил он из них то великое и вечное, что движется через время и пространство и через что мы осмысляем свою жизнь.

– О да! Слышали! Понимаем! Как же без «отца»? Чтоб и о немеркнущих идеалах вещал, и в тундру шпалы выращивать посылал! – внезапно продемонстрировал полную трезвость Венедиктина. – Ты хоть своими-то детьми обзавелся, чтобы чужими распоряжаться? А то много вас – желающих – развелось под сурдинку о «величии» к чужому прихалявиться. Ряшку шире плеч под призывы к жертвенности отращивать!

– А ты что, думаешь, если своей Иринке по пьянке двух пацанят выстрогал, так это – твои дети? Какой ты им отец? Благородно, видите ли, ушел! Потеряв работу, не пожелал быть обузой семье! Оставил жене и детям квартиру с телевизором и холодильником! Пошел по притонам побираться да по шлюхам ночевать! А то, что этим пацанам не холодильник с телевизором, а отец нужен, ты не думаешь?

Гнида ты, Венедиктина! Знаешь, как человека достать. Чем попрекнуть. Тем, что не было у меня времени гены месить! Делом занимался! Не о себе думал, а обо всех!

И потому знаю, что ответить. Я ведь не просто так тебя сюда затащил. Крепко ты меня сейчас задел! Сильнее даже, чем позавчера у Ленки. Я за ней, может, полжизни ухлёстываю! И ни на шаг не подошел. А у тебя: «Раз, два, где тут между ног дырда?»

И отчего девки на таких типов, как ты, вечно вешаются? Жена твоя, Ленка теперь… Нищета ведь, вшивота и никакой переспективки! Почему не выбирают толковых и сильных? Правильных и достойных? У баб что? Инстинкт продолжения рода отсох? Эволюция вразнос пошла?

Я с тобой не счеты хочу сводить. И не на тебе одном эксперимент буду ставить. И на себе тоже. Лена, кстати, у меня в общине живет. И обязана мне, между прочим, по гроб жизни! Но у нас с тобой все по-честному будет. Fair game –так у вас в покере выражаются? Вот, Викторыч –свидетель! – Рякин мотнул растрепанной башкой в сторону венькиного соседа, возникшего в дверях со сковородой дымящейся картошки в руках. – Я нам, двоим, полгода определил. Уйдет она через полгода с тобой, – катись тогда все в тартарары! Приданое даже дам этой курве, лишь бы свалили отсюда поскорее, не видеть ее больше!

Выберет меня – тогда извини! Провали на все четыре стороны и больше на глаза не показывайся. Значит, крепок еще в бабах инстинкт полового отбора, нечего таким, как ты, хлюстам, на нашей земле топтаться! Ну, что? По рукам?

– По рукам! – зевнул Венедиктина. – Вот уж не думал, Сла-авик, что ты в спасители человечества заделаешься! Да еще путем полового отбора!

На запах жареной картошки и самогонки начал стекаться местный бомонд. Первым явился некто «Билли» – обрюзгший мордоворот в рыжей кожаной косухе по моде шальных 90-х и с самодельными нунчаками в красных шелушащихся лапах. Викторыч уже успел рассказать Венедиктине, что Билли – седьмая вода на киселе самому Вячеславу Петровичу, что Рякин три раза вытаскивал его с зоны, а после очередной ходки взял в «общину» не то завхозом, не то завскладом – с неограниченными полномочиями на воровство.

– Значит, в покер играешь? – солидно поинтересовался Билли, доставая из кармана замусоленную колоду. – Типа нашей свары что ли? Сыграем? – четвертым к ним пристроился Хан, пацан неопределенного возраста с орденской колодкой на засаленной тельняшке и с десантным беретом на седеющих вихрах.

Подходили, еще какие-то люди, но Венедиктина из-за клубов табачного дыма и пьяной мути в глазах даже не пытался их разглядеть. Последней, откуда ни возьмись, возникла падла-Ленка в сопровождении подруги – какой-то абсолютно бесцветной девицы в такой короткой юбке, что в ее сторону даже смотреть было неловко.

Падла-Ленка бесцеремонно протиснулась к столу и самолично набулькала себе полстакана самогонки. Рякин набычился и, раздувая ноздри, просипел:

– Опять? – Ленка смерила его сверкнувшим, словно ятаган, взглядом и демонстративно чокнулась с бесцветной подругой. Венедиктине внезапно поперло, и он взял три банка подряд. Со славкиной самогонки непрерывно хотелось ссать, и когда он в очередной раз возвращался из туалета, в коридоре его подстерегла падла –Ленка с традиционным бабьим: