Алексей Борисов: Дама на ривере

В спальне грозный пришелец зажимал в углу между шкафом и кроватью сексапильную тушку. Ухватив за шевелюру, пригибал дамскую выю книзу и нахлестывал по щекам, возвращая трезвое восприятие мира. Девушка уже не ойкала и лишь шмыгала кровавой юшкой.

«Ой-ё-ёй!» – печально подумал благонамеренный юноша и опустил скалку на затылок пришельца. Тот задумался о тяжести совершаемого им деяния, опустился на пол и приник потной щекой к ворсу облезлого ковра.

– Кто он тебе? – выпавшая из боксерского клинча Ленка опустилась на пол и хрипло сопела. – Отец? Брат? Муж, любовник? – юноша попытался стимулировать умственную активность своей визави.

– Слышь! – скривилась та. – Лучше уйди сейчас!

– Вот те на! – нисколько не стушевался юноша. – А мне казалось, у нас столько общего! – Лена приподнялась и попыталась прикрыть дезабилье ладошками.

– Ты ничего не понимаешь!

– Да где уж мне?! – умозаключил юноша, но юная дама проявила истерические наклонности:

– Он меня убьет!

– Тоже мне, дон Хосе из оперы Бизе! – буркнул юноша, переворачивая носком изящного ботинка на спину жертву скалки с полотенцем.

– Венедиктина! – простонал тот, разлепляя спаянные болью вежды. – Ты? Как здесь очутился?

– Ба, Сла-авик! – пропел с утрированным кавказским акцентом юноша. – Знакомые все лица! Шел мимо, смотрю, вы тут в ладушки-оладушки играете. Вот, заглянул на огонек!

– Вы, типо, знакомы? – проскрипела, отправляясь на поиски халатика, Лена.

– А как же! – продолжал источать радушие юноша, названный Венедиктиной. – Учились вместе в универе. Этот миляга – Сла-авик Рякин! Душа социума и герой передовиц студенческой прессы! А ты – «убьет!»

– Так, значит, это ты где-то подцепил и напоил эту тварь? – проявил в портере признаки любопытства пришелец.

– Подцепил – да-с! А вот насчет напоил – увы-с! Не я-с! А ты-то, Сла-авик, тут с какого боку-припеку?

– Я не с боку! И не с припеку! Я эту гадину пою, кормлю и жить ей разрешаю! –оратор свирепо раздул пористые крылья мясистого носа.

– Сутенер что ли? – деловито осведомился юноша приятной наружности.

Налившись праведным гневом, Сла-авик вскочил и бомбической ракетой кинулся на обидчика. Тот умело ткнул его кулаком под дых и тренированным жестом завернул руку за спину.

– Лена! Открой пошире дверь! – скомандовал юноша приятной наружности и пинком выпроводил бывшего однокурсника на лестничную площадку.

– Что ты наделал! – прошептала, запахивая халатик, девушка Елена.

– Ради тебя я готов на все! –ответил юноша Венедикт, распахивая на девушке халат и месмеризируя трепетными пятернями эрогенные выпуклости и впуклости сексапильной тушки. – Отключи дверной звонок, а тот этот Славка задолбал!

Столь сумбурно начавшийся вечер имел продолжением тусклое и тоскливое утро. Нельзя выбрасывать человека из квартиры женщины, на которую тот имеет виды, не отобрав у него предварительно телефон. Невыспавшийся майор, глядя с отвращением на бланк протокола, в третий раз спрашивал:

– Значит, вы утверждаете, что проникли в квартиру гражданки Семихатько с целью интимных отношений?

– Однозначно! – отвечал молодой человек побитой наружности.

– А каким образом там оказался гражданин Рякин?

– Вошел. В дверь!

– Зачем?

– Полагаю, тоже с целью интимных отношений!

– А почему он ушел?

– Не знаю. Наверное, захотел вызвать полицию.

– Зачем?

– Чтобы обеспечить себе доступ к интимным отношениям.

– То есть, вы его насильно заставили уйти?

– Нет. Он сам, – улыбался Венедикт, припоминая, что вздорный характер бывшего однокурсника не позволит тому признать, что его пинком выпроводили из квартиры то ли жены, то ли любовницы, то ли просто женщины, на которую он имеет виды.

– А почему не пустили его обратно?

– С целью интимных отношений! – после этого признания товарищ майор впадал минуты на три в задумчивость, потом в очередной раз предлагал:

– Так! Давайте начнем сначала! Вы утверждаете, что познакомились с гражданкой Семихатько на улице и ранее знакомы не были?..

На шестом заходе в тему в кабинет майора ввалился Славка Рякин.

– Ну, Венедиктина, ты попался! – жизнерадостно сообщил он. – Ленка на тебя такую заяву накатала! – судя по тому, насколько свойски он держался в майорском кабинете, здесь он был за своего человека. – Будто ты силой вломился в ее квартиру и изнасиловал, – Сла-авик швырнул на стол майору исписанную аккуратными дамскими каракулями бумажку, и тот даже слегка оживился.