Леонид Никитинский - Зал ожидания - две с половиной повести в карантине

Так вот на кого он похож, на кого же еще! Но не на того отца, которого она уже много лет видела только на экране ноутбука и немного боялась увидеть теперь вживую, а на того молодого, плюс-минус двадцатилетнего папу, который представился ей так, как если бы стоял рядом. Только с тем запахом – совсем особенным, никогда и нигде больше ей не встречавшимся, запахом человека, на коленях которого она сидела каждый вечер.

– …Хотите кофе?

– Что? О да! Можно с молоком?

– Вы мне тогда привезли джинсы, – сказал брат, уходя в кухню, чтобы включить там кофеварку, и докричал уже оттуда: – Но я из них на следующий год уже вырос…

– Surprise! – закричала она в кухню. – Иди сюда, открываем чемодан!..

Он не ответил, в кухне шипела и плевалась кофеварка, и опять это был единственный звук во всей округе, как будто ни за стенкой, ни вообще нигде люди тут не жили.

Задержавшись, он вошел с двумя чашками, когда сестра уже открыла чемодан и достала оттуда синие джинсы, которые держала в руках так, словно продавала их на базаре, слегка потряхивая. Но он их не взял и не посмотрел. Из чемодана на пол вывалились чужие предметы: блузка, туфля на каблуке – наверное, она собралась тут в театр, какой-то еще мешок.

– Из лучшего магазина, – торжественно сказала она, поворачивая штаны лейблом к себе и обратно. – Хотя, не буду скрывать, со скидкой тридцать процентов. Пойди померяй!..

– Потом, – сказал он, ставя чашки на стол. – Спасибо, но вы, наверное, давно не были в России – сейчас уже никто не возит сюда вещи из-за границы в подарок.

– Ну извини, – сказала она, складывая джинсы на диване. – Просто в прошлый раз тебе так понравилось… Папе и маме тоже есть… Ну да, наверное, я человек уже прошлого века… когда мне было столько, сколько сейчас тебе, в Москве ничего не было, особенно денег – девяносто первый год… Потом уж сделали этот суд и папу взяли туда на работу. Курить хочется. Что за кофе без сигареты? На улицу, наверное?

– Пошли на террасу, откроем окно, – сказал он. – Угостите меня тоже сигаретой. У вас же, наверное, еще оттуда?

– Так вот что тебе надо было везти! – рассмеялась сестра, открывая красную пачку. – Ладно, так и быть, пачку тебе подарю, у меня есть запас. Давно ли ты куришь?

– По-настоящему с год… – сказал он, глубоко затянувшись, хотя сигареты были крепкие. – Мама, конечно, догадывается, но она иногда предпочитает что-то не замечать…

Отодвинули вбок створку остекления – сразу пахнуло холодом и запахом моря, если это была не иллюзия, свет на террасе они зажигать не стали – хватало и фонаря на дорожке. Пепельница была старинная, бронзовая, Наташа вспомнила, как в детстве с трудом могла удержать ее в руках. «Надо же, – думала она, – папа и эту пепельницу притащил сюда. Но ведь тут же, наверное, все только “предоставляется” – значит, потом обратно тащить?»

– Папа-то бросил курить, когда узнал про рак?

– Почти. Мама ему не разрешает, но он у меня стреляет одну перед сном и выкуривает в окошко. Ну, две или три в день, это же не курение?

– Ты знаешь, – сказала она, помолчав, – я ведь его уже десять лет видела только по скайпу, и он мне не сразу об этом сказал, только после химии. Мне немножко страшно с ним снова встретиться.

– Значит, вы с ним проститься приехали?

Вопрос был задан неделикатно, но зато с доверием.

– Ну, в общем, да…

Они еще помолчали, только в сумерках красным горели огоньки сигарет.

– А почему они развелись?

– Не знаю, братишка, я же тогда еще маленькая была. Когда выросла, тоже спрашивала у мамы, но она ничего толком не смогла объяснить. А зачем тебе это?

Наташа уже потушила свой окурок в пепельнице, когда на дорожке показалась машина, а брат воровато дотянул последнюю затяжку, прежде чем сунуть туда уже один только фильтр. Он нажал кнопку замка калитки и пошел по дорожке, чуть расправив плечи – не то чтоб по стойке смирно, но и не вольно.

Виталий обходил машину, чтобы открыть заднюю дверцу, но та открылась изнутри, и оттуда неловко вылезала женщина в пальто и на каблуках-шпильках, а водитель подавал Антону два каких-то больших продуктовых пакета из багажника.

– Привет, мам! – сказал Антон, принимая пакеты. – А папа где?

– Он приедет, может быть, еще через час, Виталий сейчас снова за ним поедет… Выскакиваешь опять раздетый?.. Это ты здесь курил? – закончила она уже на террасе.

– Мам, я же не курю.

– Это я курила, – сказала Наташа, которую хозяйка то ли еще не заметила в полутьме, то ли сделала вид. Она успела выловить из пепельницы фильтр без помады и спрятать его в карман джинсов. Антон это заметил и поблагодарил взглядом, а его мама, кажется, нет. – Здравствуйте. Я Наташа.