Леонид Никитинский - Зал ожидания - две с половиной повести в карантине

– Это что, дачи?

– Считается, как бы да, – отвечал водитель с ноткой хозяйской гордости в голосе. – Но живут все в основном круглогодично, отсюда и возим в суд. Эти для аппарата, по одному коттеджу на две семьи, а дальше там судьи…

Вдали мелькнули меж стволов какие-то остекленные терема, но они уже свернули на боковую дорожку и остановились у крайнего к зеленому забору дома. Перед домом тоже был забор, но из сетки и не такой высокий – примерно по грудь. Пока водитель звонил, Наташа вышла из машины: пахло мокрой хвоей и морем.

Замок калитки щелкнул, водитель достал из багажника чемодан, а из дома вышел долговязый парень и пошел к ним. По фигуре ему можно было дать не пятнадцать, а все двадцать лет, но лицо было еще детское, и на нем была улыбка, хотя и немного искусственная. В России люди улыбаются редко…

– Привет, братишка, ужасна рада тебя наконец увидеть, – сказала мадам, делая шаг навстречу, но он нырнул мимо и взялся за ручку чемодана, а улыбка осталась как приклеенная, «американская».

– Здравствуйте… Я отнесу ваш чемодан. Виталий, сразу поезжайте за родителями, они уже освободились и ждут. Спасибо. You are welcome, we live in small way, but will be glad to see you [2] Добро пожаловать! Мы живем скромно. Рады вас видеть ( англ. ). , – приговаривал брат явно только что почерпнутую из интернета фразу, хотя произношение было поставлено неплохо. – Мы живем скромно, но…

– А чего не по-французски? – спросила она. – Все равно же лазил в интернет.

– Была такая идея, – признался он честно. – Но победила лень – я бы сам не прочел: там над буквами крючочки какие-то…

На верхней ступеньке он чуть задержался, переводя дыхание не от тяжести чемодана, а больше от затруднительности объяснения, – кроме его дыхания да еще поскрипывания в верхушках сосен, других звуков не было слышно.

– А где же тут море?

– А тут, недалеко, – ответил он, махнув в сторону забора, за которым, кроме верхушек деревьев, ничего не было видно. – Только каждый раз приходится делать крюк через проходную, иначе никак. Но там сейчас все равно делать нечего, пошли в дом.

Они прошли в большую гостиную со столом, диванами и камином, у которого лежало – и видимо, уже давно – с пяток аккуратных поленьев. Кроме террасной, две двери вели, вероятно, еще в какие-то комнаты, одна была отворена в кухню, а лестница посредине винтом уходила на второй этаж и вниз, в подвал. Все было очень аккуратно и чисто, но чуть казенно, словно обитатели боялись лишний раз схватиться за полированное руками.

– О, слоники! – обрадовалась Наташа, заметив их издали на серванте с посудой.

– Да, это от дедушки, но это не самое интересное у нас. А хочешь, я тебе пока дом покажу? – спросил Антон, неожиданно и теперь уже раньше времени переходя на «ты». – Внизу есть тренажеры. Или могу даже сауну включить…

Тут он сообразил, что это предложение могло быть воспринято двусмысленно, и смутился так, что показалось – сейчас убежит.

– Я в этих слоников любила играть в детстве, – сказала Наташа, сделав вид, что ничего не заметила. – Тогда они стояли на полке над диваном, и дедушка разрешал их аккуратно оттуда снимать, они у меня ходили по квартире друг за другом из комнаты в комнату. У них даже были имена, вот этот, первый и самый большой, был Элефантус, а последний просто Федя. Наверное, это я взяла из мультика про Простоквашино, ты же его смотрел? А Элефантуса – это дедушка придумал, они на юридическом факультете учили латинские поговорки, он же его заканчивал после войны.

– Я знаю, что он был юристом и у него на правой руке не было двух пальцев от взрыва мины, но я его не застал. Вы можете взять слоников в руки, я бы вам их вообще подарил, раз вам они так дороги, но не знаю, как предки.

«Славный вроде бы у меня получился братишка, – думала она, вертя в руках Федю и ставя его на место. – Чуть нагловатый, но это от застенчивости. Только уж очень загорелый для этого времени года, все-таки не Средиземноморье. На кого же он так похож?..»

– Антон, давай-ка все-таки на «ты», я твоя сестра.

– Пока не получается, – сказал он и опять приклеил улыбку. – Вы же почти как моя мама.

– Неправда, – рассмеялась она, усаживаясь на диван рядом со своим чемоданом. – Она старше меня на целых пять лет. А мы с тобой раз виделись, когда вы жили еще в Москве, году… ну да, в две тысячи десятом, отца ведь не сразу взяли в Питер…

– Я помню, мне же тогда пять уже было. Приехала тетя такая, и папа говорит: а это твоя сестра из Франции. – Он оживился и стал делать жесты руками наружу и внутрь, как они теперь почему-то все это делают во всем мире. – Прямо surprise, до этого он мне, может, и рассказывал, но я, наверное, не очень понимал. Франция – это же где вообще?..