Леонид Никитинский - Тайна совещательной комнаты

Четверг, 11 мая 2006 года, 12.00

Анна Петровна Мыскина подсчитала, что почистить восемь галстуков у нее в химчистке — это как раз и будет ее месячная зарплата. Или еще можно за те же деньги восемь раз почистить один галстук. Директор, раздражавший ее своей молодостью, полным отсутствием интереса к ней самой и тем, что говорил по-русски с акцентом, появлялся здесь раз в день, иногда дважды, и называл эту застекленную конуру с прилавком и вешалками «офисом». Во время смены (а работала она через день) Анна Петровна имела право отлучаться из «офиса», не считая получасового обеда, не более чем четыре раза по десять минут — до туалета и обратно. Зато и работы в течение дня было не так много.

Галстуки и пиджаки или, весной, как сейчас, дубленки чаще всего приносили молодые и красивые женщины — жены, а иногда уже пожилые и одетые похуже — видимо, домработницы. Анна Петровна тоже могла бы быть на их месте, таскать наволочки в прачечную или галстуки в химчистку. Но что-то ее никто не звал. Иногда приглашали вымыть окна и убраться в квартире, но редко чаще одного раза в один и тот же дом, и она недоумевала, почему так, ведь убиралась она хорошо и, боже упаси, никогда не воровала. В последний раз, в апреле, когда она вымыла окна, вот такая молодая и красивая хозяйка велела ей снести на помойку старые вещи, оставшиеся от умершей свекрови. Анна Петровна спросила разрешения взять себе пальто, предназначенное на выброс, и несколько мотков шерсти. «Да, конечно, мне все равно», — сказала хозяйка, уже запирая за ней. А надо сказать, если что и умела Анна Петровна делать замечательно, так это вязать. Она могла связать вообще все, что хочешь. И нитки были отличного качества; там была зеленая, желтая и красная шерсть, да еще Анна Петровна распустила синюю кофту, которую почти не носила, и теперь, когда не сдавали галстуки — а днем они их почти и не сдавали, — она вязала сыну свитер, пряча клубки под прилавком.

Начала, естественно, со спинки: полоска синяя — полоска зеленая. Спина у сына была уже здоровенная, а мозгов-то еще не было совсем. Будущий узор на груди из желтой и красной шерсти (ее было немного) с сыном еще только обсуждался. Он сказал, раз есть красная, пусть будет вампир с клыками. Наверное, шутил так. Как бы его вообще убедить носить этот свитер? Надеть-то у него было не так много чего, и, может быть, все-таки потом прибавится мозгов. Ну, это еще будет видно. Анна Петровна представляла себе, что на груди будут рыбки: еще один моток недорогой голубой шерсти она уже приметила в отделе наверху. «Офис» химчистки находился на первом этаже огромного магазина, здесь было чисто и всегда хорошо пахло только что вычищенными вещами, а через стеклянную стену приглушенно слышалась музыка и объявления, и видны были, как в аквариуме, красивые молодые женщины с тележками. Анна Петровна опасалась, что директор, если увидит спицы и клубки, запретит вязать на работе, но он уже видел, потемнел, но потом секунду подумал и промолчал — как ей показалось, с акцентом.

Пятница, 12 мая, 11.00

Виктория Эммануиловна поскребла подпись на документе длинным и ухоженным ярко-оранжевым ногтем просто по привычке демонстрировать всем свои ногти, которые она красила каждое утро и порой в довольно неожиданный цвет.

— Могла бы уж и сама приехать из Лондона, — сказала она, не поднимая глаз, — Мы ведь с ней были знакомы когда-то, лет пятнадцать назад, она мне помогала шубу купить на рынке, они тогда все дружили, мы даже были у этого Лудова в гостях в Пекине, но с тех пор я изменилась, и он меня, конечно, не помнит.

Человек, сидевший напротив нее, молчал. Она не поднимала глаз, но знала, что сейчас он улыбается. Лицо… Лицо бритое, да какая разница, какое у него было лицо, она бы и сама уже сумела сделать такое же. А вот голос был необыкновенный, мягкий, таким хорошо по радио рассказывать сказки, и все малыши будут сидеть, как завороженные. Надо же, что раньше было важно у них для карьеры, как их дрессировали, молодым-то куда теперь до старичков, если даже они и генералы.