Адриан Дойл: Тайна закрытой комнаты

Как отмечено в моей записной книжке, у моей жены была небольшая простуда, когда в памятное утро 12 апреля 1888 года мы так неожиданно столкнулись с одним из самых необычайных случаев в жизни моего друга Шерлока Холмса.

Моя медицинская практика проходила тогда в районе Паддинггона. Молодой и жизнерадостный, я обычно вставал рано. В то утро в восемь я уже был внизу и, вызывая неудовольствие прислуги, растопил камин в прихожей, как вдруг услышал настойчивый звонок.

Пациент не пришел бы в такой час по маловажному делу. Когда я распахнул дверь и яркое апрельское солнце ворвалось в комнату, я был поражен бледностью, возбуждением и красотой молодой женщины, которая, дрожа, стояла у моего скромного порога.

– Доктор Уотсон? – спросила она, поднимая вуаль.

– Это я, мадам.

– Простите меня за это раннее вторжение. Я пришла… Я пришла…

– Проходите, пожалуйста, в приемную, – пригласил я посетительницу, одновременно показывая ей дорогу и внимательно наблюдая за ней. Доктору полезно произвести впечатление на пациента, распознав симптомы его болезни, а следовательно, и самую болезнь раньше, чем больной успеет раскрыть рот.

– Погода довольно теплая для этого времени года, – продолжал я, когда мы вошли, – все же легко простудиться, если не закрыть комнату и в ней будет сквозняк.

Эффект этого замечания оказался необычайным. Некоторое время посетительница глядела на меня широко раскрытыми серыми глазами, ужас исказил ее прекрасное лицо.

– Закрытая комната! – вскрикнула она. – О Боже, закрытая комната!

Ее крик перерос в истерический вопль, который разнесся по всему дому, и она без чувств упала на ковер перед камином. Испуганный, я быстро налил в стакан воды из графина, плеснул туда бренди и, бережно уложив пациентку в кресло, заставил ее проглотить эту смесь. Только я успел это сделать, как моя жена, встревоженная криком, вошла в приемную.

– Ради Бога, Джон, что случилось? – Она вздрогнула. – Да это Кора Меррей!

– Ты знаешь эту молодую женщину?

– Знаю ли я ее? Еще бы! Я знакома с Корой Меррей с Индии. Наши отцы были друзьями в течение многих лет, и я написала ей письмо, когда мы с тобой поженились.

– Ты писала ей в Индию?

– Нет, нет. Она живет теперь в Англии. Кора – очень-очень близкий друг Элеоноры Грант, которая вышла замуж за этого чудака полковника Ворбертона. Они живут где-то на Кэмбридж Террас.

Жена умолкла, и в ту же минуту наша посетительница открыла глаза. Жена взяла ее за руку.

– Успокойся, Кора, – сказала она. – Я лишь рассказала мужу, что вы живете на Кэмбридж Террас с полковником Ворбертоном и миссис Ворбертон.

– Больше не живу! – с отчаянием вскрикнула мисс Меррей. – Полковник Ворбертон мертв, а его жена так тяжело ранена, что, может быть, сейчас умирает. Когда я увидела их лежащими там, перед страшной маской смерти, я подумала, что именно эта отвратительная вещь свела полковника Ворбертона с ума. Он, должно быть, потерял рассудок. Как мог бы он иначе застрелить свою жену, а затем пустить пулю себе в лоб в запертой комнате? И все-таки я не могу поверить, что он преступник.

Схватив обеими руками руку моей жены, она умоляюще посмотрела на меня.

– О доктор Уотсон, я так надеюсь на вашу помощь! Не может ли ваш друг Шерлок Холмс сделать что-нибудь?!

Можете представить себе, с каким изумлением слушали мы рассказ о происшедшей семейной трагедии.

– Но вы говорите, что полковник Ворбертон мертв, – заметил я мягко.

– Да, но его имя останется запятнанным. О, неужели моя миссия так безнадежна?

– Нет ничего безнадежного, Кора, – сказала моя жена. – Джон, что вы предполагаете делать?

– Что делать? – переспросил я, бросая взгляд на часы. – Немедленно в кэб – и на Бейкер-стрит! Мы как раз застанем Холмса до завтрака!

Как я и предполагал, Шерлок Холмс с нетерпением ожидал завтрака; комната была наполнена едким дымом первой трубки, в которой со вчерашнего дня оставался недокуренный табак. Холмс не выразил никакого удивления при нашем появлении в столь ранний час, хотя и был явно не в духе.

– Дело в том, Холмс, – сказал я, – что этим утром ко мне…

– Да, да, мой дорогой друг, – сказал он, – это произошло, когда вы, как обычно, разжигали огонь в камине, о чем свидетельствует большой палец вашей левой руки.