Array Сборник - «Если нельзя, но очень хочется, то можно». Выпуск №1

Мы шумно боремся за мяч, пинаем его. И не беда, если иной раз загремит висящее на огромном гвозде гулкое корыто или заверещат спицы древнего велосипеда. Никто из взрослых на это и внимания не обращает.

Удар! О, не-ет! Мяч закатывается точно в щель почему-то приоткрытой двери в комнату летчика.

Сашка суетится, сбегает в туалет. Понятно, мяч мой, выручать его придётся самому.

Просовываю голову в приоткрытую дверь:

– Здрасьте…

Погружённая в полумрак комната. Конус света из настольной лампы освещает лишь письменный стол в углу. Худощавая женщина в наброшенной на плечи жёлтой шали что-то сосредоточенно пишет. Мяч, как назло, лежит у самых её ног.

Ещё раз, громче:

– Здрасьте!

Женщина отрывает взгляд от листа бумаги, смотрит на меня недопонимающим взглядом:

– Что тебе, мальчик? Ты кто?

Я не на шутку удивлен. Как это она не заметила, что к ней в комнату закатился мой мяч?!

– Я ваш новый сосед. Можно я заберу мяч?

Она по-прежнему не понимает:

– Какой мяч?

– Мы играли в футбол, и он залетел к вам в комнату.

Поёжившись, хозяйка комнаты посмотрела на плачущее ночным дождём окно – нет, не разбито.

– Странно, а где же вы играли?

Ну что за непонятливая тётя!

– В коридоре. С Сашкой. А у вас дверь открыта. И он к вам закатился.

– Кто, Сашка? – уже улыбается соседка. И тут же обращается к кому-то в угол комнаты:

– Оленька, вставай. К нам гость, наш новый сосед. Я ещё не знаю, как его зовут. Я включаю верхний свет.

– Да, мама, – раздался из угла тихий голос девочки.

Комната осветилась, и тут я впервые увидел ту соседку, которую Сашка называл занудой. Ростом чуть повыше меня, круглолицая, стройная девочка лет десяти смотрела на меня с лёгкой улыбкой. Признаюсь, я никогда раньше не видел таких красивых девчонок. Её волосы цвета спелой пшеницы

как будто светились золотом изнутри. А эти огромные голубые глаза на пол-лица…

Я вперился в неё, не в силах вымолвить ни слова. Видимо, вид у меня был столь дурацкий, что Оля рассмеялась.

Подойдя к письменному столу, она подняла мяч:

– Держи, Миша.

Странно, но она уже знала, как меня зовут.

Вообще-то я парень бойкий, болтливый, даже лишку. Но тут ещё больше растерялся. Автоматически взял протянутый мне мяч.

Положение спасла мама Оли:

– А меня зовут Елена Сергеевна. Давайте-ка выпьем чаю, – обратилась она к дочери.

Я снова взглянул на женщину и сморозил:

– А я подумал, что вы поэтесса. Анна Ахматова.

– С чего бы это? – удивилась мама Оли. И еще с большим удивлением: – А ты читал Анну Ахматову?

Не ответив, я опрометью выбежал из комнаты соседей и, буквально ворвавшись домой, схватил с дивана книжку, которую накануне вечером читала мама.

– Вот, – я протянул Елене Сергеевне книжку.

– Да, это томик Анны Ахматовой. И знаменитый портрет работы Альтмана. – Снова обернулась ко мне с удивлением: – Ты читаешь стихи?

– Нет, это мама. Она любит стихи. Я тоже уже умею читать. Вон, смотрите, на обложке написано «Анна Ахматова». И ваш портрет.

Мама Оли рассмеялась:

– Что ты, Миша, это не мой портрет. А схожесть – ну разве что жёлтая шаль. – И снова предложила: – Давайте уже пить чай.

Я сидел напротив Оли, мы пили горячий свежезаваренный грузинский чай с необычайно вкусным кизиловым вареньем. Я, выворачивая шею, рассматривал фотографии военного лётчика на стенах. Их было немало. Уж не помню, о чём мы тогда говорили. Что-то про лётчиков, кажется. Так началась наша дружба с Олей.

И никакой она была не занудой, а совсем даже напротив – удивительной девочкой. Всегда аккуратная, спокойная, вежливая, она недолюбливала наши с Сашкой беготню и футбол, никогда не принимая участие в таких играх. Зато она научила нас танцевать «Яблочко». Да-да, как в кино, с выходом, с хлопками по коленкам и голеням.

К Сашке она почему-то относилась с прохладцей, а со мной общалась всегда тепло, хотя и чуть подчёркивая своё безусловное старшинство.

– Миша, ну не будь ты как медведь. Вот смотри, – и ловко, в такт мелодии, стучала себя ладошками по коленкам. Как выяснилось, Оля с четырех лет занимается танцами. А ещё она играла на пианино и балалайке, под которую в коридоре нашей коммуналки мы давали взрослым концерты-«домашники».

Как-то раз, когда мы вечером «воевали» с мамой, разбирая очередную арифметическую задачу, Оля постучала в дверь.

– Добрый вечер.

Моя мама, только что распекавшая свое нерадивое чадо, улыбнулась:

– Здравствуй, Оленька. Миша пока занят. Он уроки делает.