погибших во время Холокоста…
… Поезд медленно полз с человеческим грузом,
Не вагон – «скотовоз» на дорогах войны.
Пассажиры – как в бочке мочёные грузди,
Безысходность: несчастные обречены.
Догадаться нетрудно: беда – не иначе.
И куда их везут? И вернутся ль назад?..
Вот уж пятницы вечер закат обозначил,
Но придётся ли встретить священный Шаббат?
Пот и слёзы смешались, пугают потёмки,
Повернуться, перечить – протесту под стать.
Но старушке одной удалось из котомки
Свой бесхитростный скарб осторожно достать.
Пошептав в темноте, узелок развязала,
Распрямилась, достала дрожащей рукой
Две субботние свечки, две круглые халы —
Это всё, что она захватила с собой.
Огонёк осветил удручённые лица,
Ломтик халы прибавил страдающим сил,
И сумели глаза в темноте засветиться,
«Леха, дойди…» [8]– весь поезд тогда подхватил.
И священный Шаббат с благодатным покоем
Снизошёл в тот вагон, лица преобразив…
Да, бывало порой на войне и такое:
Средь мучений и бед – утешенья мотив!
А потом были трубы и чёрные печи,
Где огонь пожирал измождённых людей.
…На плите монумента – гвоздики и свечи
В память в небе растаявших душ-лебедей…
Направо и налево… направо и налево,
Как маленький «болванчик», в движении одном —
Стучит, не уставая, испытывая нервы,
Отсчитывает ритмы упрямый метроном.
Мгновенья и минуты, недели и столетья,
Его команде внемля, чеканят дружно шаг.
Ни бурям, ни пожарам, ни злу, ни лихолетьям
С настроенного ритма не сбить его никак.
Всё в этом мире чётко, подобно метроному:
Идёт за летом осень, а лето – за весной.
Подчинено всё строго неведомым законам
Согласно расписанью таблицы неземной.
Из ничего по сути возникли в мире этом
Моря, леса и горы, и стаи, и стада.
Творец придумал Землю – в Его руках планета,
Да не иссякнут вечно ни воздух, ни вода!
Воспламенил Он Солнце негаснущим камином,
Луну и звёзды в небе подвесил ни на чём,
И голубую Землю слепил, как мяч из глины,
Водой её наполнил, как жизни водоём!
…Хоть пульс ритмично бьется, но жизнь не бесконечна:
Замрёт когда-то сердце – пойдет иной виток.
Всё в этом мире бренно, и время быстротечно,
Для каждого отмерен конкретный, точный срок.
Взмахнув крылом, как птицы, взлетают в небо души,
Замкнув потоки мыслей, остановив сердца.
Уносятся родные в мир несравненно лучший,
Свою земную участь исполнив до конца.
Но, миром управляя, заботится Создатель,
Чтоб детский крик наполнил пробел в краю земном.
Для продолженья жизни опять на новом старте
Хозяин Мирозданья заводит метроном…
Вдаль убегают дороги-разлучницы,
Поезд в пути.
Песню раздолья беру я в попутчицы —
Сплин, отпусти!
Лето лучистое, осень дождливая,
Зимний закат,
Волосы треплет весна шаловливая… —
Годы летят.
Детство бедовое, юность беспечная,
Где же вы, эй?!
Чаще уносит пора скоротечная
Лица друзей.
Скрылись в тумане дороги обратные —
Мысли вразлёт.
Стали мгновенья ценнее, понятнее:
Время не ждёт!
Буйного ветра аккорды нестройные —
Вихрю под стать.
Ну же, колёса, бегите спокойнее,
Незачем гнать!
…Стойте, я выйду! В деревне заброшенной —
Дом у воды.
Здесь отыщу в росных травах некошеных
Детства следы.
В солнечный мир, где просторы чудесные,
Выбран маршрут.
Встречу любовь… Ну, а кущи небесные
Пусть подождут!
Мчится экспресс, ускоряя движение
В дымчатой мгле.
Я остаюсь… Для меня наслаждение —
Жить на земле!
Григорий Подольский – врач-психиатр, кандидат медицинских наук. До репатриации жил и работал в г. Астрахани. В Израиле с 1999 года. Проживает в Иерусалиме. Заведует отделением в Иерусалимском Центре психического здоровья «Эйтаним – Кфар Шауль».
Публиковался в журналах «22», «Русское литературное эхо», «Артикль», «Литературный Иерусалим», в газете «Окна» (еженедельное приложение к газете «Вести»), газете «Секрет» (приложение к газете «Новости недели»), «Великая эпоха». Автор книги «Проклятие удугун» (Иерусалим, 2016).
Читать дальше