Array Сборник: Свидетельства времени. Сборник произведений писателей Секции Художественно-документальной прозы Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России. Выпуск 12

© Валерий Ширский, Елена Пугина, 2021

Наталья Аляева

Эта трагическая история случилась весной 1913 года. Было апрельское утро, когда воспитанницы старшего класса Смольного института, встав, как обычно рано, повторяли материал к предстоящим урокам. «Вдруг…увидели, как с одного соседнего балкона упало тело, потом другое», – вспоминала очевидец происшествия, смолянка Александра Храповицкая. Таким образом, девочки-подростки, 12-ти и 13-ти лет от роду, решили свести счёты с жизнью. Одна из них выжила, другая в тот же день скончалась в Мариинской больнице от полученных травм. Они учились в так называемом «голубом» классе. Это означает только то, что форма одежды институток – одинаковые платья, в разных возрастах имели свой цвет. Класс «кофейный», «белый», «голубой» – так и называли. Личность погибшей была установлена сразу. Ею оказалась Надежда Леонтьевна Кандаурова – дочь полковника, а по другим сведениям – генерал-майора (администрация института умалчивала имя второй пострадавшей). По словам врачей, Кандаурова отличалась явно неврастеническим характером и очень тяготилась окружавшей её институтской обстановкой. Классные дамы, учителя не раз заставали её за чтением запрещённой (не по программе) литературы. Кончилось тем, что за поведение Кандауровой выставили 2 балла (при общей системе от 12-ти до единицы). Кандаурова увлекла свою подругу Ольгу Савинкову, целиком подпавшую под её влияние, безумной идеей… Воспитанницы планировали утопиться в Неве, но побег во время ежедневной утренней прогулки по саду не удался. Александра Храповицкая в своих воспоминаниях констатировала: «Говорят, что несчастные девочки перед смертью наелись много сладостей, как бы желая иметь последнее удовольствие, потом надели на себя все свои иконы, завернулись в простыни и бросились в окно». О случившемся ЧП в самом престижном из институтов благородных девиц написали тогда в газетах, правда, без подробностей. Кто-то из журналистов обвинял во всём институтские порядки, его начальство. Начало XX столетия – «годы народного возмущения: революционеры скоро представили девочек как жертв старомодного режима института. Это было совершенно неправда», – считала Храповицкая.

Новый век начался для России драматично: поражение в Русско-японской войне; жестоко подавленная Февральская революция 1905-го года. В обществе нарастали пораженческие настроения, зрело недовольство правительственным курсом, а главное в народе слабела вера в Бога, царя как помазанника божия. Как следствие клубка проблем по стране прокатилась волна самоубийств. Одна из барышень московского института утопилась в пруду. Что касается происшествия в Смольном, то в нём, как утверждали, была виновата отличавшаяся «ненормальностью» семья погибшей, двое членов которой, ещё до Кандауровой, покончили жизнь самоубийством. Священник, законоучитель института по фамилии Егоров объяснял поступок воспитанницы именно её «ненормальностью», дескать, она искала для себя что-то лучшее, была хотя и способной к учёбе, но весьма экзальтированной особой и говорила, «что негодна для жизни». Кандаурова писала жалобные письма домой, умоляла забрать её из института. В Петербурге у неё жили мать, братья и старшие сёстры, которые тоже учились в Смольном. Но девочка не встретила поддержки у родных и нашла сочувствие только у своей подруги Ольги Савинковой, происходившей из зажиточной дворянской семьи. Надежду Кандаурову похоронили на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. Среди провожавших её в последний путь был кое-кто из полковых офицеров и бывших воспитанниц Смольного (вероятно, её сёстры). Учившихся вместе с Кандауровой воспитанниц замечено не было – запретила администрация во избежание «массового психоза». Вскоре после трагического происшествия в газете «Санкт-Петербургские ведомости» появилось сообщение: «Начальнице Смольного института княжне Ливен в виду самоубийства Кандауровой предложено подать в отставку. На её место назначается помощница начальницы Ксениинского института княгиня Оболенская». Однако всё уладилось, и княжна Ливен осталась руководить институтом до последнего дня своей жизни, скончавшись в 1915 году. Светлейшая княжна Елена Александровна Ливен 20 лет исполняла должность начальницы Императорского Воспитательного Общества благородных девиц. Сохранилось немало фотографий конца XIX начала XX века, на которых начальницу Ливен можно увидеть рядом с подопечными институтками: в рабочем кабинете, принимающей дежурных воспитанниц; на прогулке в саду; на экзамене по музыке и т. д.