Васкен Берберян: Дети разлуки

В немногих строчках, исполненных любви и боли, он рассказал о печальной судьбе Нины. «Мое солнце, светившее ночью», – как он написал.

И добавил, что жизнь, даже простого муравья, есть самый великий дар, какой только существует.

Возвращаясь к Серопу, он постарался вспомнить как можно точнее слова, которые были им тогда сказаны.

… Мы только что вышли из администрации лагеря. Отец держал в руке письмо, в котором Сатен писала, что не считает себя больше его женой, и смял его с болью и досадой одновременно .

– Возьми это, – пробормотал он и протянул мне обручальное кольцо, которое мама ему вернула .

– Что ты говоришь?! – воскликнул я . – Оно принадлежит тебе, оно твое! – И я надел кольцо ему на палец .

– Я никчемный человек, – бранил он сам себя, – твоя мать правильно сделала, что отказалась от меня. Она дала мне еще одну возможность, более того, она подарила мне дочь, и теперь девочка будет расти без отца. И все-таки … – он не сдержался и заплакал, – я думал, что сделал все что мог .

Он замолчал, нетвердо держась на ногах. Я попытался поддержать его, испугавшись, что его сердце не выдержит этого жестокого удара. Я подвел отца к скамейке, деревянной доске, лежащей на двух заржавевших канистрах, посадил и прижал к себе, стараясь укрыть своей курткой .

Он дрожал как осиновый лист, был слаб и подавлен .

– Габриэль-джан, Бог наказывает меня, а вместе со мной и тебя … за то, что я сделал много лет назад … – прошептал он, взял мою руку и прижал к своему сердцу. Казалось, что он хочет произнести клятву или что-то вроде того. Луч желтого света от прожектора нещадно бил ему прямо в лицо, мокрое от слез . – Когда ты родился, с тобой появился на свет еще один ребенок … Вас было двое … У тебя был брат-близнец, которого я продал … Я не мог поступить иначе, мы были очень бедны, у нас ничего не было, даже корки хлеба, чтобы утолить голод .

Я слушал его, пораженный, и смотрел ему в глаза. Я никогда не видел человека, который бы так страдал, и испытывал к нему бесконечную жалость .

– Я сделал это, ничего не сказав твоей матери … Она была больна, я боялся, что она умрет … Ей было нужно лекарство. И тогда я взял из люльки одного из вас и унес, я продал его … за пригоршню монет . – Он прервался, всхлипнув, пораженный ужасным воспоминанием . – Ты стыдишься меня? – спросил он чуть погодя с видом человека, который ожидает смертного приговора .

Я знал, что мой отец – слабохарактерный человек, может быть, даже бездарный, но не злой. За месяцы жизни в лагере я понял, что люди способны на преступления гораздо более тяжкие, чем это .

– Клянусь тебе, если бы у меня был выбор, – ответил я, обняв его еще крепче, – я бы не хотел никакого другого отца, кроме тебя .

Он посмотрел на меня с благодарностью .

– Ты ангел, ты не сын, – прошептал он .

Неожиданно я поцеловал его в щеку, чего раньше никогда не делал .

– А ты мой герой, – сказал я. И он задрожал в моих объятиях . – Герои не всегда самые сильные, и тем более непобедимые, – настаивал я . – Тот, кто продолжает бороться и, несмотря ни на что, смело признает свои ошибки, тоже герой .

Эти слова вызвали у него слабую улыбку. Мы сидели так еще какое-то время, пока он не перестал дрожать. Потом я помог ему подняться и проводил до его барака. Я открыл дверь, но он задержался на пороге .

– Я не могу смириться, я проклят навсегда, – сказал он, прежде чем затеряться среди теней заключенных, сказал тоном человека, которого уже ничто не трогало .

Долгие годы, пока я был еще молод и полон сил, я думал, как мне найти моих родных. Мне до смерти хотелось знать, что сталось с моей маленькой Новарт, как чувствовала себя мама. Я простил их за то, что они никогда не искали меня, и оправдывал их молчание страхом перед террором, царившим повсюду в этой стране. Я уверил себя, что это был мой долг – искать свою семью, и все риски я должен был взять на себя. Но всякий раз, когда я делал попытки, мне приходилось отказываться от затеи, потому что тогда бы пришлось открыть мое настоящее имя .

Когда прошлым летом в Магадане мне поручили новое дело – в тот самый момент, как мой начальник произнес имена людей, за которыми я должен был следить, выдавая себя за гида, – я понял, что речь идет о моих сестре и брате .