Рафел Надал - Проклятие семьи Пальмизано

– Отвези мамино тело в Беллоротондо и похорони рядом с отцом, в нише Пальмизано. Доктор тебе поможет.

У Риччарди в глазах по-прежнему стояли слезы, но он понял, что должен взять себя в руки. Он кивнул.

– А ты? – спросил доктор.

– А я должен свести счеты с одним сукиным сыном… Он больше никогда никому не сделает зла… Я догоню вас позже.

Витантонио спустился вниз, сдерживаемая все эти месяцы ярость теперь бурлила в нем. Он прекрасно знал, что должен сделать, и был к этому готов. Но, выйдя на улицу, вместо того чтобы пойти к собору и кратчайшим путем пересечь исторический центр города, он свернул на Виа-дель-Кармине и пошел в противоположном направлении, в сторону базилики Святого Николая и моря. В порту он увидел семнадцать потопленных кораблей и вспомнил, как в ночь бомбардировки на поверхности воды в огне плавали мертвые тела. Это было всего три дня назад, но казалось, что прошла вечность. Он снова услышал отчаянные крики моряков, звавших на помощь. Увидел тела, разорванные на куски разлетевшимися, как снаряды, обломками кораблей. Он прошел через порт и вышел на Виа-Венеция напротив домов, повалившихся один за другим, как костяшки домино. Среди руин валялась кухонная утварь, застряли клочья одежды, и Витантонио снова ощутил беспомощность спасателей, которые не могли достать из-под обломков девочку, пока хирург не решился дать ей успокоительное и ампутировать руку. Далее он миновал затопленное бомбоубежище, в котором утонули два десятка человек, искавших там спасения, затем прошел мимо руин дома, под которыми были погребены женщина и семеро ее детей.

– Господь отвернулся от нас, – посетовал в ночь бомбардировки какой-то человек, разбиравший завалы рядом с Витантонио, когда они достали тело младшего из тех семерых детей.

Но нет, то была не божья воля, виновники были из плоти и крови. И, заново пережив ужас худших часов своей жизни, Витантонио понял, что готов исполнить клятву, которую дал, покидая Матеру, в те дни, когда они шли на север по ужасному следу немецких расправ. Он ускорил шаг, вышел из Борго-Антико поблизости от Корсо Витторио Эммануэле и решительно направился на площадь Гарибальди.

Витантонио показалось, что кто-то промелькнул в глубине подъезда в доме на площади Гарибальди, но он не придал этому значения. Он спешил покончить с этим делом и вернуться в Беллоротондо, потому взбежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. На третьем этаже он услышал шум и понял, что Франко дома. Он поднялся выше и спрятался в темном углу, чтобы перевести дух и проверить пистолет. Решив, что готов, Витантонио спустился на площадку и распахнул дверь ударом ноги. Черного Рыцаря он застал врасплох.

Франко вскрикнул, но узнал Витантонио, и паника на его лице сменилась крайним удивлением:

– Я был уверен, что ты в горах. – Заметив пистолет, он спросил: – Зачем тебе пистолет? Ты же не будешь стрелять в двоюродного брата?

Витантонио не ответил. Он подошел к столу и смахнул с него все бумаги. Затем взял радиостанцию и тоже швырнул на пол.

– Ты еще работаешь на фашистов или уже напрямую на агентов немецкого абвера? [52] Абвер (нем. Abwehr – оборона, отражение) – орган военной разведки и контрразведки Веймарской республики и Третьего рейха. – крикнул он вне себя.

– Я патриот и исполняю свой долг, – стал оправдываться Франко, видя, что его игра раскрыта. – Немцы – наши союзники.

– Сукин сын! – бросил ему Витантонио, глядя прямо в глаза. – Ты знаешь, какое зло ты причинил?

– Король и Бадольо – просто игрушки…

Витантонио вскипел. Он не выносил эту деланую наивность, не мог поверить, что тот и правда не способен различать добро и зло. Он подошел к Франко и дал ему пощечину.

– Они здесь ни при чем. Я говорю о невинных людях, погибших по твоей вине. Всю жизнь ты сеял вокруг себя страдание. Вы с твоим приятелем ненормальные, вы будете гореть в аду.

Произнеся это, Витантонио понял, что напарника Франко нет в комнате. Он забыл про него! Он перевел взгляд на дверь в свою комнату, но было уже поздно. Дверь открылась, и гнилозубый выстрелил.

Затем все произошло очень быстро. Витантонио почувствовал жжение, пуля царапнула висок. Он не растерялся и дважды нажал на курок, обе пули вошли в грудь гнилозубого, тот повалился, как марионетка, срезанная со своих ниточек.

Витантонио провел рукой по виску. Вырванные пулей волосы смешались с кровью и образовали неприятную на ощупь липкую массу, по щеке бежала теплая струйка крови, но Витантонио не поддался панике. Однако, прежде чем он успел что-либо предпринять, дверь в прихожую отворилась и на сцене появилось новое действующее лицо. Витантонио не сразу узнал вошедшего, но его форма офицера американской армии мгновенно бросилась в глаза. Капитан Кларк Льюис сжимал в руке пистолет. Он выстрелил, и на этот раз Витантонио ощутил жар в животе и оперся о стол, чтобы не упасть.