Джессика Соренсен: Тлеющий уголек

— Как думаешь, они будут искать, пока не сдадутся?

Я оборачиваюсь и замечаю патрульную машину копов недалеко. Они делают вид, что не видят меня и едят свой ланч.

— Не думаю, — говорю я, повернувшись обратно к Тодду.

— Но почему они так зациклены на нашем районе?

— Не знаю…может они думают, что здесь кто-то знает, где Маккензи.

— Ее семья, кажется, действительно решила найти её, — замечает он, держа в руках газету с фотографией Маккензи на первой странице под заголовком: «Вы Видели Нашу Дочь?»

Вдруг, знакомый мужчина выходит из старого дома Камерона и идет, опустив голову. У него острый нос и худосочное телосложение, и то, как он движется, тревожит мои воспоминания.

Я растеряно смотрю на него, пытаясь понять, где видела его раньше.

— Да, ну может, они должны начать присматриваться к её семье? — щелчок, и я знаю, кто этот мужчина. Дядя Камерона — Грегори, тот, кто копал могилу в ту ночь, когда я впервые увидела Камерона.

— Эмбер, — говорит Тодд. — Ты в порядке?

Я отрываю взгляд от Грегори и меняю тему:

— Когда Рэйвен возвращается?

Он отступает по подъездной дорожке к крыльцу:

— Она не звонила тебе? — спрашивает он, и я качаю головой. — Ох…ну, она вернулась вчера поздно вечером. Я думал, она пошла к тебе вчера, когда вернулась.

— Нет…я не видела её с тех пор, как она уехала… — это как соединить головоломку вместе: Рэйвен — муза Йена. И мне не нравится это, потому что это означает, что Рэйвен проводила много времени с Йеном, когда была под властью Жнецов.

— Ну, не принимай это на свой счет. Мама говорит, что она ведет себя как полный психопат, рисуя странные картины с песочными часами и разговаривая сама с собой, — говорит он, дойдя до ступенек.

— Она сейчас дома? — я начинаю двигаться к их входной двери.

Он качает головой, я останавливаюсь и отступаю обратно к дому:

— Нет, она пошла по магазинам, вроде бы.

Не прощаясь, я несусь домой и поднимаюсь к чердачной двери. Я молочу в нее кулаком, но Йен не отвечает, и я толкаю дверь, ворвавшись в его студию:

— Йен, ты здесь?

Горит свет и играет System of a Down «Lonely Day» из стерео на полу. Холсты и эскизы покрывают стены, деревянный пол заляпан краской, а овальное окно закрыто черной простыней. Пахнет шалфеем и еще чем-то странным… чем-то, что я нюхала много раз в студии Йена.

— Черт, — я поднимаю горящий косяк, тушу его о подоконник и кидаю в чашку с водой, стоящую на табуретке. Я повернулась, чтобы уйти, но заметила большой холст в углу, прикрытый другой черной простыней, и я стягиваю её, позволяя ей упасть на пол.

Это изображение Рэйвен, лежащей на снежном поле, с надетым на голову черным капюшоном. Кровь капает у неё изо рта и уголков глаз. В её руке зажаты пустые песочные часы, а под её телом красный знак «Х». В нижнем углу рисунка, кровоточив красным, написано: Алисса, пожалуйста, прости меня.

— Что это за херня? Она не… Нет, она не могла быть… — покачав головой, я бегу по коридору в комнату Йена. Я стучу в его дверь:

— Йен, открой дверь. Я знаю, что ты там! — я сильнее молочу кулаком в дверь.

— Я чувствую запах дыма, просачивающийся под дверью, — я дергаю ручку и стучу в дверь. — Йен, открой дверь. Ты пугаешь меня.

Я бросаюсь к себе в комнату, беру заколку с комода и несусь обратно в комнату Йена. Я присела перед закрытой дверью и работаю шпилькой, пока не слышу щелчок замка. Встав, я открываю дверь и дым мгновенно окутывает моё лицо. Я кашляю и выпускаю раздосадованный вдох, увидев Йена, лежащего на своей кровати в пижамных штанах и замызганной футболке с зажатым в руке фото.

Размахивая дым от своего лица, я присаживаюсь к нему на кровать. Даже не глядя, я знаю, что это фото Алиссы. Даже с закрытыми глазами на его лице написаны мучения и чувство вины, и слова Камерона всплывают в моей голове: « Что, если я скажу тебе, что могу забрать каждую унцию твоей боли и ту, что ты когда-либо почувствуешь?»

Я беру фото из руки Йена и переворачиваю его . «Смерть заставила меня сделать это, Алисса, и мне очень жаль. Но теперь я должен перейти к следующему Ангелу».

Следующему Ангелу? Он не может говорить об этом… Нет, Йен не убивал её. Это невозможно. Я борюсь с собой, чтобы не разорвать фотографию на части и кладу её на комод, а затем мягко трясу Йена:

— Просыпайся, Йен. Нам нужно поговорить.

Но он в отключке под кайфом, поэтому бегу обратно в свою комнату, чтобы взять телефон. Мне нужно поговорить с Рэйвен и выяснить, она все еще здесь или ей снова завладели Жнецы. Но когда я захожу в комнату, чувствую, что, что-то не так, словно воздух нестабилен.