Джессика Соренсен: Тлеющий уголек

Она находится в тени кладбища, свернувшись калачиком рядом со статуей Ангела, прижав голову к земле. Я бегу по траве к ней, размахивая ей, чтобы она бежала в другую сторону:

— Рэйвен, мы должны выбираться отсюда… — я падаю лицом в открытую могилу, неудачно приземлившись. Холодная кожа касается моей и мои внутренности дрожат, когда я приподнимаюсь и смотрю вниз на Маккензи Бэйкер. Ее волосы покрыты грязью красные линии прослеживаются на ее шее и запястьях. Это поражает меня, как прыжок с обрыва, и я мысленно возвращаюсь в дом Камерона, ленты на её шее и запястьях.

— Боже мой, — выдыхаю я. — Все это время ты была мертва…я могу видеть мертвых.

Земля сыпется на меня, и я переворачиваюсь на спину. Рэйвен наклоняется к неглубокой ямке, с кровью в волосах, пустотой в её глазах и горстью земли в руке:

— Я люблю тебя, Эмм, правда, люблю, — говорит она, бросая больше земли на меня. — Но ты уже не можешь спасти меня. Я должна сдаться.

Прикрыв глаза, я напрягаю ноги и вжимаю кончики пальцев в грязь.

— Пожалуйста, не делай это сложнее, чем уже есть, Эмм. — Рэйвен исчезает на мгновение, а когда она возвращается, у неё лопата в руках. — Если бы ты просто сдалась огню, мне не пришлось бы делать этого. Ты могла бы спасти меня от этого бремени, — она зачерпывает еще одну лопату, полную земли и бросает вниз, на мою голову. — Но теперь ты будешь похоронена заживо, и останешься там, пока не сломаешься.

— Рэйвен. — Я вцепилась в бортик сбоку могилы, зарываясь сапогами во влажную землю. — Задумайся, на секунду, что ты делаешь. Ты не хочешь делать этого.

Она вытаскивает веточку из волос и кидает в яму, наблюдая, как та достигает дна:

— Конечно, не хочу. Я хочу счастливой жизни с матерью, которая не сошла с ума и другом, который может быть рядом с людьми. Я хочу вернуться в прошлое и никогда не уходить с вечеринки с Ладеном, чтобы я могла стереть ощущение, когда он прижал меня к земле… стереть ощущение его грязных рук на мне… — она замолкает, уставившись в небо.

Вытянув руки насколько это возможно, я хватаюсь за край ямы, но мои ноги соскальзывают, и я падаю обратно на тело Маккензи. Стараясь не потерять самообладания, я отталкиваюсь от нее и забираюсь обратно на стену. Я неуклюже прокладываю себе путь наверх и, наконец, я вылезаю и перекатываюсь на траву.

Рэйвен прыгает на меня, ударяя коленом в живот и прижимая мои руки в стороны. Я поднимаю колени и бью ее ногами в живот. Она упала напротив статуи Ангела, голова ударилась о твердый камень, и она застонала:

— Что со мной происходит?

— Ничего. Просто оставайся здесь, ладно? — я несусь через надгробия в сторону Жнеца и Ангела Смерти, которые по-прежнему сражаются друг с другом посреди травы.

Камерон удерживал Ашера на траве, опустившись на него, а его пальцы обвились вокруг горла Ашера:

— Скажи мне, какого это быть одиноким столько времени? Видимо, довольно плохо, раз ты нарушаешь правила, — он сжимает пальцы крепче вокруг Ашера, который скользит руками вверх по рукам Камерона, отчаянно пытаясь спастись.

По всей траве разбросаны перья и куски черной ткани, вместе с разбитой каменной головой и поваленными деревьями. Боль от того, что эти двое могут натворить и насколько я должна остановить их.

Я останавливаюсь около них, глубоко дыша и крепко зажмурившись:

— Камерон, я хочу, чтобы ты ушел, — боль от сказанного, словно виноградная лоза шипами вплетается в мои вены.

Тишина наступает вокруг меня, и я открываю глаза. Камерон все ещё сидит на Ашере, но его руки безжизненно висят вдоль тела:

— Не говори вещей, которых не имеешь в виду, Эмбер Роуз, — советует он. — Подумай о последнем разе, когда ты отослала меня.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — я требую ровным голосом, делая шаг в сторону. — Я больше не хочу, чтобы смерть преследовала меня.

— Ты не можешь избавиться от смерти, принцесса, — говорит он печально, полностью отпуская Ашера. — Смерть бесконечна.

Меня это пугает, насколько его слова соответствовали моим:

— Тогда я думаю, я буду опережать её так долго, как смогу.

Камерон слезает с Ашера и сбрасывает грязь и траву с рук, прежде чем опустить капюшон плаща, так что я смотрю прямо на него, а не на Жнеца:

— Знаешь, я делал это только, чтобы привести тебя ко мне. Чтобы ты сдалась только мне, а не другим.

Мое сердце бухает в груди, когда он останавливается передо мной и приподнимает мой подбородок, чтобы посмотреть в глаза. Его светлые волосы тусклые в лунном свете и печаль преследует его глаза, как в первый раз, когда увидела его.