Санта Монтефиоре: Сладкая измена

Анжелика обожала все красивое: яркий солнечный свет, льющийся на паутину, словно инкрустированную капельками утренней росы; туман, повисший над зеркальной гладью озера; люстру, выполненную из дорогого стекла; птиц, притаившихся среди веток магнолии; луну, больше похожую на женщину на сносях; Париж; духи; грустные звуки виолончели; пламя свечи; унылый, но в то же время волнующий вид поросшей вереском земли; снег. Но еще более изысканным, чем действительность, было ее воображение. Фантазии, столь же замысловатые, как заколдованный сад, выплескивались на страницы книг, которые она писала для детей и в которых жизнь не имела ограничений, а красота могла появиться словно по мановению волшебной палочки. Однако больше всего Анжелика любила саму любовь, поскольку не было ничего прекраснее этого чувства.

Размышляя о быстротечности времени, она предалась воспоминаниям о своем первом поцелуе в Париже под уличным фонарем на площади Мадлен. Оливье никогда больше так ее не целовал, да и она уже больше никогда не испытывала того пьянящего ощущения, когда, казалось, сотня крошечных пчелиных крылышек щекочет тело, наполняя приятной истомой все естество. Конечно же, после этого он еще не раз целовал ее. Просто поцелуй мужа все-таки отличается от поцелуя любовника. Первую встречу нельзя повторить. Брак, дети, совместная семейная жизнь, несомненно, только способствовали углублению их чувств друг к другу, но в то же время все это лишило их любовь волшебства, и со временем их отношения превратились в привязанность, которая обычно объединяет брата и сестру. Анжелике вдруг стало тоскливо при воспоминании о том драгоценном моменте и немного грустно оттого, что невозможно вновь испытать столь же сильное волнение, вызванное первой любовью.

Как раз в этот момент в ванную не спеша вошел одетый в пижаму восьмилетний Джоэ, чистый и румяный, и при виде матери глаза мальчика расширились от ужаса.

— Фу! — воскликнул он, поморщившись. — Только не это!

Взяв бокал с вином, Анжелика приподняла свои русые волосы, зажав их между пальцев.

— Мне жаль, милый, но сегодня вечером мне просто необходимы мои большие подштанники, — сказала она, отпив маленький глоток охлажденного совиньона. — Приходится выбирать: или большие подштанники, или большой животик, и я уж точно знаю, чему отдать предпочтение.

— Отцу они тоже не нравятся.

— Это оттого, что французы любят красивое нижнее белье.

Она вспомнила о выдвижном ящике, доверху заполненном изысканным бельем от Кельвина Кляйна, в который она так и не заглянула, предпочитая носить простую хлопчатобумажную одежду от «Марк и Спенсер». Внезапно Анжелике стало грустно — после рождения двух детей и десяти лет супружеской жизни она оставила всякие попытки выглядеть сексуальной. Надев черное платье от «Прада», она спросила:

— А так лучше? — И при этих словах Анжелика, приняв соответствующую позу, кокетливо улыбнулась сыну.

— Фу! — с чувством выдохнул он.

Она наклонилась, чтобы поцеловать его.

— Ты приятно пахнешь, — добавил Джоэ.

— Вот так-то лучше. И помни, если ты хочешь иметь успех у девушек, всегда говори им о том, что они чудесно выглядят. Это хорошая подготовка для того, кто когда-нибудь станет чьим-то мужем.

— Я ни за что не женюсь. — И обвив ее руками, Джоэ прильнул головкой к материнскому плечу.

— О, ты обязательно изменишь свое мнение, когда станешь взрослее.

— А вот и нет. Я хочу навеки остаться с тобой.

От внезапно нахлынувших чувств глаза Анжелики наполнились слезами.

— О, дорогой, это самые приятные слова, какие ты когда-либо мне говорил. Когда у меня есть ты, мне не нужно никакого волшебства! А теперь покажи-ка, как ты любишь мамочку.

Джоэ, захихикав, еще сильнее прижался к ней.

— Как приятно!

— А можно мне теперь посмотреть мультфильм «Муравей по прозвищу Балли»?

— Ну конечно.

Анжелика наблюдала, как он, схватив пульт, залез в ее кровать. Джоэ закричал сестре, чтобы та присоединялась к нему, и Анжелика услышала, как шестилетняя Изабель торопливо засеменила по ступенькам в комнату.

Снова взглянув в зеркало, женщина принялась вытирать тушь. Сделав шаг назад, она оценивающе посмотрела на себя. «Совсем неплохо, и все благодаря „Спэнкс“». Действительно, она выглядела достаточно стройной. Анжелика поспешила в туалетную комнату, выполненную по специальному заказу, и достала сделанный под старину черный пояс с прелестной позолоченной пряжкой в форме бабочки. Вернувшись назад, женщина примерила его перед зеркалом и, скользнув в черные туфли на «шпильках» с открытым носком, стала восхищенно наблюдать за происшедшей с ней метаморфозой.