Кристин Лестер - Ночь над Манхэттеном

— Долго?

— Если это было смородиновое варенье, то до утра. Смородина практически не отстирывается.

— Какая смородина?.. Он меня долго ждет? Когда тебе дали визитку?

— В пятницу. Я хотела тебе позвонить, да ты вот сама, как снег на голову, свалилась.

— Ну-ну-ну, и что?

— И ничего, — возмущенно развела руками бабушка. — У него все и узнаешь.

— Да? Прямо вот так? — Хэтти почему-то испуганно моргала.

— Прямо вот так. Звони и говори. Да ты давно знакома с этим обалдуем! Он же учился с тобой в одной школе!

— Каким обалдуем? — окончательно растерялась Хэтти, сминая в руках пирожок с медом.

— А чего это ты так разволновалась? — бабуля хитро смотрела на нее с высоты своего роста, а Хэтти медленно, словно провинившаяся школьница, оседала на стул. — Тем самым… который ухлестывал за тобой пять лет, а ты его знать не хотела.

— Стефан? — прошептала поверженная Хэтти.

— Точно.

— И… чт… И что?

— Чего ты заикаешься? Стефан стал о-го-го! Знаешь, сколько у него денег? И пентхаус на Манхэттене. — Бабушка хитро покосилась на нее. — Так что надо было простить ему прыщи на подбородке и двухметровый рост — глядишь, жила бы сейчас как у Христа за пазухой. Тем более по росту друг другу очень даже подходили…

— Глупости! — фальшиво равнодушно отмахнулась Хэтти. — Не надо мне ничего. У меня самой есть деньги. Не на пентхаус, конечно, но есть. — И сокрушенно вздохнула. — А он меня не пошлет?

— Может и послать.

— Но ведь пообещал, что будет ждать?

— А может, он ждет, чтобы послать. Может, он мечтает, чтобы теперь ты за ним побегала. А он — от тебя.

— Бабуля! Вот умеешь ты поддержать в трудную минуту!

— Конечно, милая, — улыбнулась бабушка. — Кто тебе, кроме меня, правду скажет?

Хэтти задумалась. Бабушка права: Стефан по кличке Кий был в школе общепризнанным придурком, которого дразнили даже младшие. А то, что он был в нее безнадежно влюблен, Хэтти старалась держать в строгой тайне, потому что это совсем не добавляло очков в глазах общественности, даже наоборот. Кроме того, вместе они могли стать популярнейшей мишенью для насмешек, потому что Хэтти тоже была в классе самой высокой из девчонок.

В общем, сейчас ей меньше всего на свете хотелось воскрешать призраки прошлого, но выбранный план действий, словно языческий тотем, требовал принести очередную жертву на свой алтарь. А вдруг Стефан окажется важной вехой на пути к Манхэттену? Надо проработать и этот вариант!

Правда, теперь все несколько изменилось. Теперь она уже сомневается, нужен ли ей Манхэттен. Случись такое везение несколько месяцев назад, она бы только благодарила небеса за подаренный шанс. Вот он последний рывок: из объятий успешного модного мальчика Джонни прямо в руки к еще более успешному и состоятельному Стефану. И все. Цель достигнута: Манхэттен — у ее ног. Сверкает вечерними огнями через толстое стекло полукруглой стены в ее собственной квартире. А через сотни метров виднеется макушка статуи Свободы. Как все сошлось, словно в волшебном механизме колдовской шкатулки: щелк — и таинство свершилось… Все так. Но уже не так.

Теперь она растерялась и совсем не знает, чего хочет по-настоящему. Может, правда — любви? Но, а как же тогда деньги? Какая любовь может быть без денег? Ведь если…

— О чем это ты так напряженно размышляешь? — услышала Хэтти голос бабушки и словно очнулась. — Час назад ты собиралась остаться со мной навсегда, а сейчас, держу пари, пытаешься подсчитать активы Стефана и вычислить, на каком ходу партии тебе следует бросить ради него Джонни, чтобы не потерять ни одной фишки.

Хэтти тяжело вздохнула, вспоминая унизительный утренний диалог с Джонни и свою некрасивую выходку у него в кабинете…

— Ах, бабуля! Какие фишки! Джонни только что выставил меня из квартиры. Так что партия уже прервана, я все потеряла.

— Ого! — оживилась бабушка.

— Да! Он прямо с утра вызвал меня к себе и сказал, что мы расходимся, а я должна забрать вещи.

— И по какой причине?

— По какой причине? — вздохнула она еще тяжелей. — Ну…

— Ну?

— Да по моей глупости. Понимаешь, я специально для него инсценировала роман с другим.

— Как это?

— Я написала письмо Мадлен о том, как у меня все хорошо, и послала его Джонни. Ну, нарочно послала, понимаешь?

Бабушка поморщила лоб.

— Не понимаю.

— Ну, я изобразила, будто перепутала ящики. Мне было необходимо, чтобы Джонни все это прочитал. Понимаешь?

Бабуля еще раз поморщилась и вдруг всхохотнула: