Кристин Лестер - Поцелуй на берегу

Она размышляла, как трудно раньше жилось девушкам, на какие испытания толкала их судьба и насколько ей самой повезло родиться именно в свой век, потому что сейчас все-таки более цивилизованные нравы… А тогда, полтора столетия назад, настоящую, искреннюю любовь ее прапрабабки называли грехом, а фиктивный брак благословлялся церковью.

Мир принадлежал мужчинам: отец выбирал дочери жениха, жених выбирал фамилию и дом, где они будут жить, мальчики выбирали университеты, где они будут учиться, а женщины… Им был уготован жестокий тоскливый удел домохозяек и хранительниц домашнего очага. Ну а если огонь в очаге не разгорался? Как все это хранить, как все это любить? — думала она, со злостью поддавая холодный песок ногой.

В отдалении, прислонившись к своей машине, молча стоял Люк и «не мешал ей думать». Николь так и сказала, когда они приехали сюда:

— Не мешайте мне думать. Я хочу побыть одна.

Люк не мешал. Он давно работал в своем салоне и прекрасно знал людей: эта девушка явно из тех избалованных, капризных и чересчур самостоятельных барышень, которые на самом деле и шагу не могут ступить без мужчин.

На эту тему у них возник спор еще в ресторане. Николь стала почему-то заметно нервничать, когда ее подруга ушла с Бертом Голдфилдом, а потом и вовсе заявила, что сегодня намерена напиться.

Он помог ей в этом вопросе, но сам, словно предчувствуя продолжение вечера, не сделал ни глотка. Николь прикончила последние два бокала вина, заявила, что сейчас поедет гулять на дикий пляж, и попросила составить ей компанию, чтобы никто больше не помешал ей оставаться в своем одиночестве.

Изящный ход, оценил Люк, заводя мотор. Обычно предложение девушки поехать ночью на пляж (да еще в такую погоду, когда можно только сидеть в машине) принято расценивать как предложение провести ночь. А тут, видите ли, чтобы никто не мешал ей в ее одиночестве. То есть он будет просто сидеть или стоять рядом, а она — наслаждаться одиночеством… Он еще раз уверился в том, что не ошибается в людях, но на всякий случай кинул пробный намек:

— Только обещайте, что будете вести себя прилично.

Она подняла на него озадаченный взгляд:

— Прилично?.. Да, конечно.

И они поехали на пляж. Всю дорогу Люк размышлял: что ему за дело — развлекать совершенно постороннего человека, с которым его в общем-то ничто не связывает, кроме небольшого утреннего инцидента в салоне?

Никакого дела нет. И все-таки он чувствовал себя немного обязанным. Они сегодня вместе пили вино (то есть она пила), обсуждали вопросы справедливости судьбы (и почему хорошеньких девушек часто волнует подобная чушь?) и, можно сказать, в какой-то степени сроднились.

К тому же компанию в этот вечер потеряла не одна Николь: Люк и сам так и не дождался своего давнего приятеля, который приехал погостить в Бостон и в этот вечер хотел встретиться с ним.

В общем, судьба не предложила им никакого другого выбора, кроме как коротать вечер в обществе друг друга…

— Странно устроен мир, — наконец проговорила Николь вслух, возвращаясь к машине и натягивая замшевый сапог на ногу. — Раньше женщинам даже не разрешали носить брюки! И у них не было права голоса! А в некоторых странах…

— А в некоторых странах женщины вообще не считаются людьми. И это не «раньше», а сейчас. Обувайтесь, не то заболеете.

Николь нахмурилась.

— Это вы имеете в виду страны Азии?

— Ну и их тоже. Обувайтесь, холодно.

— Без вас знаю!.. — Она уселась на край сиденья. — И подумать только: а ведь запрещал-то кто? Запрещали мужчины! То есть им было невыгодно, что женщина может знать и уметь столько же, а иногда и больше! И что у нее будет столько же прав!

— Отчего же они, по-вашему, это делали?

— Отчего? Может быть оттого, что они в чем-то были не уверены? Например, в собственных силах или уме! И таким образом пытались скрыть свою слабость, которая непременно обнаружилась бы рядом с более сильными, то есть с женщинами. Ах как это умно! И подло!

— Но женщин во всех странах считают слабым полом.

— Вот опять же! Это придумано мужчинами!

Люк с любопытством посмотрел на нее:

— Вы феминистка?

— Господь с вами! Я не сумасшедшая. Но просто обидно, черт возьми!

— Вы о прошлых веках?

— Да! — Николь все еще стояла в одном сапоге, другой валялся рядом: она отжимала мокрые по колено штанины. — Да! Нам с таким трудом десятилетие за десятилетием приходилось по крупицам отвоевывать у вас место под солнцем: сначала образование, потом — право голоса… или наоборот?.. потом возможность вести бизнес и, наконец, потом — самое главное!