Данелла Хармон - Благородный дикарь [litres]

Наконец Кэмпбелл отпустил его, и, обессиленный, рухнул он на каменный пол. Мясник, уже торжествуя победу, принялся прыгать вокруг него, потрясая кулаками, а энтузиазм толпы, до последнего поддерживавшей соотечественника, сменился насмешками и презрением:

– Поднимайся, жалкий слабак, не позорь Англию!.. Задай ему перцу!.. Да вставай же ты!..

«… Десять, одиннадцать, двенадцать…»

– Гаррет! – донесся до него голос Перри. – Позволь мне остановить это безумие… Он же убьет тебя.

– Черта с два! – прохрипел Гаррет, откашлявшись и выплюнув сгусток крови, и выдавил: – Нет, Перри. Лучше помоги мне встать… И… воды… А где там мой эль?..

Перри подхватил друга под мышки, пытаясь поставить на ноги, но Гаррет повис на нем как мешок.

«… Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать…»

– Да держись ты, черт возьми! – прошипел ему на ухо Перри и принялся шлепать по щекам.

Гаррет едва не отвесил ему удар, не сразу поняв, кто его хлещет.

«О господи! Почему меня не держат ноги?»

«… Двадцать один, двадцать два, двадцать три…»

Кто-то из болельщиков бросил в него яйцо, и оно, пролетев в дюйме от его лица, разбилось о стену.

– Эй, ты, жалкий аристократишко! Чего разлегся?

Поставив наконец Гаррета на ноги, Перри чуть подтолкнул его к Кэмпбеллу. В следующее мгновение Гаррет заметил торжествующую улыбку Спеллинга, который стоял возле ринга, скрестив на груди руки, и этого было достаточно.

Взревев, как раненый зверь, он собрал все свои силы и бросился на Кэмпбелла, сделал обманное движение левой рукой и нанес удар правой.

Огромная ручища блокировала удар, но Гаррет сумел сгруппироваться, поднырнуть под эту руку и нанес удар по ребрам такой силы, что в кровь разбил костяшки пальцев. Наградой ему был треск ребер. «Получай!» – подумал он со злорадством, и дальше обмен ударами был уже не на жизнь, а на смерть. Болельщики, словно обезумев, бросились на лестницу и веревки ограждения с дикими криками. Когда Гаррет загнал Мясника в угол, с лица Спеллинга сползла самоуверенная улыбка. Гаррет же так разошелся, с такой скоростью наносил удары, что противнику оставалось лишь защищаться. Перри прилежно следовал за подопечным по рингу, довольный, как кот, объевшийся сметаны. Мясник больше не ухмылялся, лицо его теперь напоминало железную маску. Оба противника тяжело дышали, обливались потом, на руках у них вздулись вены, мышцы напряглись до предела.

– Ну что, сдулся, мерзкий пожиратель картошки! – выкрикнул Гаррет, чтобы вывести его из себя и вынудить совершить ошибку.

Расчет его оказался верным: разъяренный Мясник выбросил смертоносный кулачище в лицо противнику, но Гаррет прикрылся, и жестокий удар пришелся в плечо. Все тело пронзила острая боль, Гаррет отшатнулся, правая рука его беспомощно повисла, выведенная из строя.

А шотландец тем временем бросился на него, как бык на матадора, и действовать пришлось только левой рукой. Да, похоже, туго ему придется!..

Следующий удар Мясника оказался таким мощным, что Гаррет инстинктивно вскинул обе руки, защищая голову от следующего удара, и буквально взвыл, когда кулак противника врезался в место перелома. Его замутило, пот струился по лицу, и, приготовившись ударить все еще действующей левой, он заметил поверх плеча шотландца нечто странное. Неужели начались галлюцинации?

Возвышаясь над толпой, верхом на могучем черном коне, на него мрачно взирал разъяренный Люсьен. А кто это рядом с ним? Похоже, Фокс, и верхом на… не может быть!

Неужели это Крестоносец?

Додумать он не успел: кулачище Мясника врезался в челюсть, из глаз посыпались искры. Проклятье! Гаррет пришел в ярость, понимая, что на глазах у всех этих людей – особенно Люсьена, который смотрел на него с жалостью, как на ничтожество, – не может проиграть, когда на карту поставлен Суонторп! А противопоставить кулакам этого громилы он мог только мозг.

Прижав к груди бесполезную теперь правую руку, Гаррет мощно выбросил вперед левую и попал в надбровную дугу противника. По лицу Кэмпбелла потекла кровь, вмиг залив косматые брови и глаза. Толпа приветствовала удар криками, а Мясник, взревев, прижал ладони к лицу и затряс головой, а Гаррет, воспользовавшись моментом, принялся наносить ему молниеносные удары. Кровь уже буквально заливала противника, а Гаррет, вдохновленный успехом, собрал все свои силы и бросился в очередную атаку, направляя удары в открытую рану над глазом, пока огромный кельт не вскинул обе руки. Этот жест вызвал яростное неодобрение толпы, но не остановил Гаррета. Бросив мимолетный взгляд на болельщиков, он увидел Люсьена и едва не пропустил удар от удивления: брат улыбался.