Данелла Хармон - Благородный дикарь [litres]

– Вот это да! – пробормотал Одлет, с трудом обретая голос. – Может, не стоит, Гаррет…

– Заткнись ты! – прошипел Чилкот, впервые в жизни высказавшись вразумительно. – Гаррет собьет с него спесь, уверен!

– Во всяком случае попытаюсь! – отшутился приятель, внимательно изучая противника.

Спеллинг жестом пригласил его на ринг и попытался представить, но толпа ревом приветствовала своего любимца, заглушив его слова.

– Мне кое-что удалось узнать об этом кельте, – тем временем сказал Гаррету Перри. – Он решительный, напористый, отлично работает обеими руками, удары у него на редкость точные и мощные, боли не чувствует, не расслабляйся, понял? Он сразу возьмет бешеный темп и попытается нокаутировать тебя в первом раунде.

Гаррет размял мышцы, поиграл бицепсами и сосредоточился на предстоявшем поединке.

– Успокойся, Перри: я не дам ему спуску.

– Надеюсь, но все же будь осторожен – это все, о чем я тебя прошу.

– Ладно. – Гаррет с улыбкой помахал толпе, явно ожидавшей, чтобы он отреагировал на ее приветственные крики. – У меня к тебе единственная просьба: не останавливай поединок. Что бы ни случилось – не поединок.

– Гаррет, как твой друг и секундант, я поступлю так, как сочту нужным.

– В таком случае уступи место Чилкоту.

Перри в отчаянии выругался и отвел взгляд.

– Спасибо, старина! – Гаррет похлопал друга по спине. – Я знал, что ты меня поймешь.

Он видел, как из противоположного угла ринга шотландец, разминая мускулы, с нескрываемой злобой поглядывал на него.

Потом рефери долго и монотонно зачитывал правила поединка, и Гаррет, теряя терпение, только и думал о том, чтобы поскорее начался бой.

Наконец противники в сопровождении своих секундантов вышли на ринг и стали раздеваться, а в следующее мгновение под рев толпы Гаррет почувствовал, как Кэмпбелл врезался в него, словно пушечное ядро, отбросив на веревки, ограждавшие ринг.

Перелетев через ограждение, Гаррет приземлился на плечи и головы зрителей, а потом и вовсе плюхнулся в уличную грязь, распластавшись в самой унизительной позе. Он слышал, как ревела и бесновалась толпа, требуя, чтобы он поднялся.

Разъярившись, как бойцовый петух, Гаррет вскочил и, одним махом преодолев несколько ступеней, все еще в рубашке, которую так и не успел снять, выбежал на ринг, налетев на ухмылявшегося шотландца.

Толпа пришла в неистовство, а Кэмпбелл, казалось, наслаждался происходящим.

Когда Гаррет обрушил на него град ударов – в челюсть, по торсу, – он лишь с усмешкой лениво уклонялся, чтобы позабавить ревущую толпу, и только от одного, в живот, согнулся и перестал улыбаться. В глазах его появился злобный блеск, и Гаррет понял, что разминка окончена: Мясник приступает к делу.

А уж дело свое он знал. Гаррет даже не сообразил, как смог пропустить удар такой силы, что оказался на четвереньках, а потом и вовсе упал, и услышал будто сквозь туман, как рефери у него над головой отсчитывает: «… три, четыре, пять…»

– Вставай! – ревела толпа.

Через мгновение он почувствовал, как кто-то его грубо встряхнул, заставляя подняться на ноги, пока не истекли тридцать секунд. Перри. И вот теперь Гаррет разозлился по-настоящему. Как только Перри вытолкнул его на ринг, у него в голове словно что-то щелкнуло, и внутренний голос четко произнес: «Спокойно. Перед тобой лишь гора мяса и звериная силища, а на твоей стороне скорость, ловкость и расчет».

На него обрушилась серия жестоких ударов – в челюсть, в грудь, в плечо, – но следующий, нацеленный прямо в переносицу, Гаррет, собравшись, ловко блокировал, хотя его так тряхануло, что он едва удержался на ногах. Он ответил, но громила лишь отмахнулся от него как от назойливой мухи, и опять посыпались удары – в основном по голове. Шотландец явно пытался отправить его в нокаут и теснил к веревочному ограждению. Получив удар в живот, Гаррет согнулся, почувствовав сильнейший приступ тошноты. И его чуть не вырвало.

Толпа возмущенно загудела, а Мясник, ухватив за волосы, прижал его к мощному плечу и принялся молотить тяжелыми, как кирпичи, кулаками. Гаррет изо всех сил пытался высвободиться: изворачивался, брыкался, колотил соперника локтем под ребра, – но хватка была такой крепкой, что его действия ни к чему не привели. Сквозь звон в ушах Гаррет слышал то нараставший, то отдалявшийся рев толпы, а Кэмпбелл как заведенный бил, бил и бил…

По лицу уже ручьем текла кровь, силы его покидали, сознание туманилось, а в голове пульсировало одно и то же: «Слава богу, она не видит… слава богу!..»